Исторические телеги

Вот че-то тоже подумал, что художественно-исторической ценности в них никакой. Только куда переместить? В Сурьезные, в тему про ВОВ, в Телеги?


ЗЫ. Накопипащу щяс че-нить про расово-верную борьбу ОУН-УПА против СМЕРША.

 

15 марта 1917 года

Находившийся в Пскове император НИКОЛАЙ II в три часа дня отправил в Ставку начальнику штаба генералу Михаилу АЛЕКСЕЕВУ акт "об отречении от престола Государства Российского и о сложении с себя верховной власти".

В манифесте было сказано: "В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу родину... почли Мы долгом совести облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственною Думою, признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с Себя Верховную власть. Не желая расстаться с любимым Сыном Нашим, Мы передаем наследие Наше Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем Его на вступление на Престол Государства Российского".

 

Англо-бурская война

Эта война была первой войной 20 века и интересна с самых разных точек зрения.
Например, на ней обеими конфликтующими сторонами были массово использованы бездымный порох, скорострельные пушки, шрапнель, пулемёты и магазинные винтовки, что навсегда изменило тактику пехоты, заставив её спрятаться в траншеи и окопы, атаковать в разреженных цепях вместо привычного строя и, сняв яркие мундиры, обрядиться в хаки…

Эта война также «обогатила» нас такими понятиями, как снайпер, коммандос, диверсионная война, тактика выжженной земли и концлагерь.

Это была не только первая «попытка принести Свободу и Демократию» в страны, богатые полезными ископаемыми. Но также, наверное, и первой войной, где боевые действия, помимо поля боя, были перенесены и в информационное пространство. Ведь к началу 20 века человечество уже вовсю пользовалось телеграфом, фотографией и кинематографом, а газета стала привычным атрибутом каждого дома.

Благодаря всему вышеперечисленному, обыватель по всему миру мог узнавать об изменениях военной обстановки буквально в течение нескольких часов. И не просто читать о событиях, но и видеть их на фотографиях и экранах синематографов.

Противостояние англичан и буров началось ещё почти за сто лет до описываемых событий, когда Великобритания положила глаз на принадлежащую Голландии Капскую колонию.

Сначала аннексировав эти земли, они потом ещё их же и купили, правда, так хитро, что в реальности не уплатили ни копейки. Однако это дало право одному из тяжеловесов информационной войны, Артуру Конан Дойлу, написать следующие строки в своей книге об англо-бурской войне: «В нашем обширном собрании стран, пожалуй, нет другой страны, права Британии на которую были бы так же неоспоримы, как на эту. Мы владеем ею на двух основаниях — по праву завоевания и по праву покупки».

Вскоре англичане создали бурам невыносимые условия существования, запретив обучение и делопроизводство на голландском языке и объявив английский язык государственным. Плюс к этому Англия в 1833 году официально запретила рабство, которое составляло основу экономики буров. Правда, «добрые» англичане назначили выкуп за каждого невольника. Но, во-первых, сам выкуп был вдвое меньше принятой цены, а во-вторых, получить его можно было только в Лондоне, и то не деньгами, а государственными облигациями, в которых слабо образованные буры просто не разбирались.

В общем, буры поняли, что жизни им тут не будет, собрали вещички и рванули на север, основав там две новые колонии: Трансвааль и Оранжевую республику.

Тут стоит сказать пару слов о самих бурах. Англо-бурская война сделала их в глазах всего мира героями и жертвами.

Но буры жили за счёт труда рабов на своих фермах. А землю под эти фермы они добывали, очищая её от местного чернокожего населения с помощью винтовок.

Вот как описывает буров Марк Твен, посетивший примерно в это время юг Африки: «Буры очень набожны, глубоко невежественны, тупы, упрямы, нетерпимы, нечистоплотны, гостеприимны, честны во взаимоотношениях с белыми, жестоки по отношению к своим чёрным слугам… им совершенно всё равно, что творится в мире».

Такая патриархальная жизнь могла бы продолжаться ещё очень долго, но тут в 1867 году на границе Оранжевой республики и Капской колонии нашли крупнейшее в мире месторождение алмазов. В страну хлынул поток проходимцев и авантюристов, одним из которых был Сесил Джон Родс, будущий основатель компании «Де Бирс», а также двух новых английских колоний, скромно названных в честь него Южной и Северной Родезией.

Англия вновь попыталась аннексировать бурские территории, что привело к 1 англо-бурской войне, которую англичане, по сути, проиграли. Но беды буров на этом не закончились, в 1886 году в Трансваале нашли золото. В страну опять хлынул поток проходимцев, преимущественно англичан, мечтавших мгновенно обогатиться. Буры, по-прежнему продолжавшие сидеть на своих фермах, в принципе, не возражали, однако обложили приезжих ойтландеров (иностранцев) высоким налогом.

Вскоре количество «понаехавших» почти сравнялось с количество местных. Причём иностранцы всё громче стали требовать для себя гражданских прав. С этой целью даже была создана правозащитная НПО «Комитет Реформ», финансируемая Сесилом Родсом и другими горнорудными королями. Забавное дополнение – требуя для себя гражданских прав в Трансваале, ойтландеры, однако, не желали отказываться и от британского подданства.

В 1895 году Родс, ставший к тому времени премьер-министром Капской колонии, в содействии с министром по делам колоний Джозефом Чемберленом, спонсировали некоего доктора Джеймсона, который, собрав отряд, вторгся на территорию Трансвааля.

По замыслу Джеймсона, его выступление должно было стать сигналом для восстания ойтландеров. Однако восстания не произошло, а отряд Джеймсона был окружён и взят в плен.

Неудачливый доктор попал в тюрьму (что характерно, английскую, поскольку был выдан властями Трансвааля англичанам), Родс лишился поста премьер-министра колонии, а Чемберлена спасло только своевременное уничтожение документов.

Этот рейд, однако, не только вдохновил Редьярда Киплинга написать своё знаменитое стихотворение «Если», но и ясно дал понять правительству Великобритании, что без хорошей войны аннексия золотодобывающих регионов Африки не получится. Однако тогдашнее правительство лорда Солсбери не было расположено к войне, справедливо полагаясь на «мирный захват» бурских республик возрастающей массой ойтландеров. Но Родс, мечтавший построить железнодорожную линию через всю Африку, ждать не мог, поскольку набирающая силу Германия также активно занялась строительством африканских железных дорог (ох уж эти трубопрово… транспортные магистрали). Надавить на правительство пришлось, используя общественное мнение.

Компания «Де Бирс» смогла стать лидером и монополистом на рынке торговли алмазами лишь после того, как получила поддержку торгового дома Ротшильдов. Золото, добываемое в Трансваале, тоже шло прямиком в лондонские банки, среди владельцев которых традиционно было много евреев.

Кстати, английские политики совершенно справедливо замечали, что «казначейство не получает ни единого фартинга с трансваальских или каких-нибудь иных золотых приисков». Эти доходы получали частные владельцы банков.

Итак, новый губернатор Капской колонии Альфред Мильнер (которого будущие историки назовут «медиапродвинутым», поскольку он не только прекрасно умел использовать прессу, но и сам в своё время успел поработать в газете) шлёт в метрополию доклады, сильно преувеличивающие бедственное положение ойтландеров в Трансваале и посылает секретный доклад разведки, в котором буры выставляются в дурном свете.

Английские газеты, причём принадлежащие разным партиям и направлениям, пишут примерно одинаковые статьи, рисующие буров дикарями, злодеями, жестокими рабовладельцами и религиозными фанатиками. Статьи, для большей наглядности, иллюстрируются красиво нарисованными картинками.

Что забавно, спустя годы историки выяснили причину такого единогласия – практически всю информацию о «реальном» положении дел английская пресса брала из двух издававшийся в Кейптауне газет: «Йоханнесбург Стар» и «Кейп Таймс», по «удивительному» совпадению, принадлежащих Родсу. Также благодаря давлению Родса и Мильнера был уволен глава местного агентства «Рейтер», придерживавшийся антивоенной позиции. После чего и «Рейтер» присоединилось к хору воинственных демократов.

Однако вряд ли стоит обвинять в развязывании войны одних только евреев-банкиров. Истерия вокруг буров легла на благодатную почву. Англичане искренне верили, что они рождены править миром и любое препятствие в реализации этого плана воспринимали как оскорбление. Существовал даже специальный термин, «джингоизм», означающий крайнюю стадию имперского шовинизма британцев.

Вот что говорил небезызвестный нам Чемберлен: «Во-первых, я верую в Британскую Империю, во-вторых, я верю в британскую расу. Я верю, что британцы – величайшая из имперских рас, какие когда-нибудь знавал мир».

Ярким примером «джингоизма» был и Родс, мечтавший, чтобы Африка принадлежала Британии «от Каира до Кейптауна», и те простые рабочие и лавочники, устраивавшие бурные празднества после каждой победы англичан и закидывавшие камнями окна домов про-бурски настроенных квакеров.

Когда в Стратфорде-на-Эйвоне, родном городе Шекспира, пьяная толпа патриотов перебила стёкла в домах квакеров, выступавших против войны, писательница христианских романов и пояснений к Священному Писанию Мария Коррели обратилась к погромщикам с речью, в которой поздравила их с тем, как хорошо они отстояли честь Родины, и сказала: «Если бы Шекспир восстал из гроба, он бы присоединился к вам».

Противостояние между бурами и англичанами в британских газетах было представлено как противостояние между англо-саксонской и голландской расами и замешивалось вокруг чести и достоинства нации. Объявлялось, что если Англия ещё раз уступит бурам, это приведёт к развалу всей Британской империи, ибо люди в Австралии и Канаде перестанут её уважать. Была вытащена старая байка про претензии России на Индию и «найдены» следы русского влияния на буров.

(Россия вообще была очень выгодной картой, ведь сам термин «джингоизм» возник во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов, после того как Англия послала эскадру в турецкие воды, с целью противодействия продвижению русских войск).

Но больше всех Англию беспокоила всё более усиливающая свои позиции в Африке Германская Империя. В 1890-х годах Германия всё-таки построила железную дорогу, связывающую Трансвааль и германские колонии на побережье Атлантики. А чуть позже протянула ветку и к Индийскому океану. Эти дороги не только нарушили английскую монополию на ввоз и вывоз товаров из бурских республик, но и позволили привезти проданные бурам Германией новейшие винтовки Маузера (во многом превосходившие английские винтовки Ли-Метфорда), пулемёты и артиллерию.

Германский Кайзер Вильгельм II после рейда Джеймсона даже хотел взять бурские колонии под свой протекторат и направить туда войска. Он публично заявил, что «не позволит Англии сломить Трансвааль».

Впрочем, перед самой войной с Вильгельмом удалось договориться, «поделив» с ним на бумаге бельгийские колонии в Африке и уступив несколько островов в архипелаге Самоа.

Итак, общественное мнение было подготовлено, народ требовал бурской крови, правительство не возражало.

Началось беспрецедентное давление на бурские республики на дипломатическом фронте, одновременно с наращиванием британских вооружённых сил на юге Африки.

После долгих переговоров президент Трансвааля Поль Крюгер фактически согласился на все требования в отношении гражданства и прав ойтландеров и даже в чём-то превзошёл их. Это поставило Англию в несколько неловкое положение, поскольку повод начинать войну фактически пропал. Тогда Британия просто отвергла эти предложения, как и предложение прибегнуть к третейскому суду, сказав что «они запоздали».

Российский посол в Великобритании Стааль в своём очередном донесении, отправленном в сентябре 1899 года в Петербург министру иностранных дел России Ламздорфу, сообщал: «Чемберлен не изменяет своего образа действий: на уступки буров он отвечает новыми требованиями. В сделанном через газету «World» обращении к американцам Крюгер говорит: «Всякая страна имеет право защищать своих подданных, но Англия не защищает англичан, а стремится угрозами и насилием обратить их в подданных Трансвааля. Это указывает на заднюю мысль: не натурализации хотят ойтландеры, а нашей земли, богатой золотом».

Крюгер прав. Но заблуждается он, утверждая, что не сила есть право, а право есть сила. Правота дела не спасёт независимости Трансвааля, и вопрос лишь в том, будет ли она утрачена добровольным подчинением или же после борьбы. Приготовления к войне идут с обеих сторон, и вопрос решится на днях».

Так что уже Полю Крюгеру, президенту Трансвааля, пришлось предъявить ультиматум Британии, с требованием вывести свои войска из Наталя и Капской колонии.

Английские газеты встретили ультиматум дружным смехом, называя его «экстравагантным фарсом» и «мишурой немого государства».

И потому 12 октября 1899 года, не дожидаясь усиления англичан, бурские войска перешли границу. Война началась.

 

Война эта делится на три этапа. Бурское наступление. Ответное наступление Британских войск и Партизанская война.

Особый интерес вызывает информационная война. Хотя сами буры в ней особо не отличились, но к тому времени Британия сумела обзавестись немалым количеством недоброжелателей по всему миру. В первую очередь это были Россия, Франция, Германия и, конечно, Голландия.

Их совместной заслугой было то, что будущую войну объявили «войной между белыми», что, по сути, было не так уж мало, ибо на войну против «дикарей» не распространялись правила, принятые на прошедшей за полгода до этих событий Гаагской конференции, созванной, кстати, по инициативе России.

И, конечно, симпатии большей части «цивилизованного» мира были на стороне буров.

В российской прессе, на протяжении всей войны о бурах писали с неизменным восторгом и даже старательно подчёркивали их сходство с русскими, примером чему служила высокая религиозность буров, их склонность к сельскому хозяйству, а также привычка носить окладистые бороды. Умение ездить верхом и метко стрелять позволяло сравнивать буров с казаками.

Благодаря многочисленным статьям средний российский гимназист знал географию Южной Африки, наверное, лучше, чем родной губернии.

Было написано несколько песен, одна из которых – «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне» – стала поистине народной и, по свидетельствам фольклористов, вовсю распевалась вплоть до Второй Мировой Войны.

На каждом углу продавались тонкие брошюрки печатного сериала «Роза Бургер», в котором на фоне англо-бурской войны развивались поистине африканские страсти. 75 выпусков этого сериала разошлись стотысячными тиражами.

Лишь некоторые либеральные газеты выступили на стороне Англии. Объясняя её жадность – заботой о народе. А воинствующий на тот момент имперский шовинизм – единством интересов правительства и народа, присущих демократии.

В остальных же газетах и журналах Англия совершенно справедливо описывалась алчной и лживой злодейкой. А её армия, не столь справедливо, сборищем трусов, нападающих исключительно в пропорции 10 к 1.

Смело использовались двойные стандарты. Например, отравление колодцев бурами считалось военной хитростью. А подобное же действие со стороны англичан – варварством.

Всякие успехи бурской армии превозносились до небес, а любые успехи англичан подвергались сомнениям и осмеянию.

Поручик Едрихин, откомандированный на время войны в Южную Африку в качестве корреспондента газеты «Новое Время» (и, видимо, бывший сотрудником российской разведки), писавший под псевдонимом Вандам, уже во время англо-бурской войны предостерегал соотечественников: «Плохо иметь англосакса врагом, но не дай Бог иметь его другом... Главным противником англосаксов на пути к мировому господству является русский народ».

Роман Луи Буссенара «Капитан Сорви-голова», написанный в 1901 году, который, наверное, с тех пор читает каждое поколение мальчишек по всему миру (кроме Англии, там про него «не знают»), очень ясно отражает отношение континентальной Европы к той войне.

Такая мощная информационная поддержка привела к тому, что в армию буров хлынул поток добровольцев со всего света. Большинство составляли голландцы (около 650 человек), французы (400), немцы (550), американцы (300), итальянцы (200), шведы (150), ирландцы (200) и русские (около 225).

Однако сами буры не слишком приветствовали этот поток. Крюгер даже написал статью, общий смысл которой сводился к: «мы вас не звали, но раз уж приехали – добро пожаловать». Также буры почти не принимали иностранцев в свои отряды – «коммандо», сформированные из жителей одной местности. Так что иностранные добровольцы образовали 13 своих отрядов.

По ходу войны буры тоже практически не использовали возможности прессы. Хотя поводов англичане давали предостаточно. Они даже не сообщали официальные числа своих потерь и потерь противника, что вынуждало мир пользоваться британскими данными.

А вот англичане не упускали случая громко поскандалить. Например, обвиняя буров в жестоком обращении с пленными. Лишь после того, как американский посол, посетив пленных англичан, уверил весь мир, что те содержатся с максимальными, «насколько это возможно в данных условиях», удобствами, им пришлось оставить эту тему.

Но при этом они не прекращали обвинять буров в варварстве и жестокости, уверяя, что те добивают раненых, уничтожают гражданское население, дружески настроенное к Англии, и даже пристреливают собственных товарищей, пожелавших перейти на сторону англичан. Газеты были заполнены «подлинными» свидетельствами злодеяний буров. По утверждению английского историка Филиппа Найтли, «не было практически никаких ограничений на такие изобретения».

На эту информационную войну были брошены немалые силы. От одного только агентства «Рейтер» на фронт было послано больше сотни человек. Плюс каждая большая лондонская газета прислала туда в среднем по 20 сотрудников, да и британские газеты помельче предпочитали иметь в Южной Африке, как минимум, одного журналиста.

Среди этой армии корреспондентов было множество информационных тяжеловесов, чьи имена нам сейчас ничего уже не скажут.

Однако стоит назвать имена Артура Конан Дойла, поехавшего на эту войну в качестве военного доктора, и Редьярда Киплинга, который был лично знаком с Родсом. Был там и Уинстон Черчилль, представлявший газету «Морнинг Пост». Собственно говоря, именно эта война, бурский плен и побег из него, живо описанные в его репортажах, и положили начало его политической карьере.

Множество фотографий и бесконечные ленты кинохроники вызывали у зрителя «эффект присутствия» и производили неизгладимое впечатление. В том числе в синематографах крутили и постановочные фильмы типа «Буры нападают на палатку Красного Креста», снятые в английском городе Блекберн, и выданные за настоящую кинохронику. (Звучит знакомо, не правда ли?)

Но иногда и у англичан случались казусы, например, один английский генерал обвинил буров в том, что «они употребляют запрещённые пули «дум-дум», захваченные ими у англичан и дозволенные к употреблению только в английских войсках».

Но, наверное, вершиной цинизма было размещённое в газетах объявление о том, что в плену скончался сын бурского комманданта Д. Герцога, гласившее: «В Порт-Элизабет умер военнопленный Д. Герцог в возрасте восьми лет».

Англичане, кстати, в отличие от буров, относившихся к пленным прямо-таки по-рыцарски образцово, «образцовостью» похвастаться не могли. Пленных буров, во избежание побегов, загоняли на морские суда и вывозили на остров Святой Елены, Бермудские острова, на Цейлон и в Индию. Причём, опять же, возрастной диапазон «военнопленных» колебался от 6 (шести) до 80 лет.

Давка, отсутствие свежей пищи и нормальной медицинской помощи привели к высокой смертности среди военнопленных. По утверждению самих же англичан, 24 000 пленных буров было похоронено вдали от родины. (Цифры особо удивительны, если учесть, что армия буров, хоть и могла собрать тысяч 80, но в реальности редко превышала 30-40 тысяч человек. Впрочем, учитывая возрастной диапазон «военнопленных», можно понять, что таковыми назначали всё мужское население бурских республик.)

Но ещё хуже обошлись англичане с мирным населением бурских республик, после того, как, потерпев поражение в «правильной» войне, буры перешли к партизанским действиям.

Командующий английской армией лорд Китченер в ответ прибег к тактике «выжженной земли». Бурские фермы сжигались, их скот и посевы уничтожались, источники воды загрязнялись, а мирное население, в основном женщин и детей, сгоняли в концентрационные лагеря.

По мнению историков, в эти лагеря были согнаны от 100 до 200 тысяч человек, в основном женщин и детей. Условия содержания были поистине скотскими. Больше 26 тысяч – 4177 женщин и 22074 ребёнка – умерли от голода и болезней. (Умерло 50% всех заключённых детей в возрасте до 16 лет, и 70% – в возрасте до 8 лет).

Желая спасти пошатнувшуюся репутацию «джентльменов», англичане назвали эти концлагеря «Местами Спасения», заявив, что люди приходят туда добровольно, ища защиты от местных чернокожих. Что отчасти могло бы быть правдой, поскольку англичане раздали местным племенам огнестрельное оружие и дали своё «добро» на грабёж и отстрел буров.

И, тем не менее, бурские женщины упорно старались избегать «приглашения» в подобные «Места спасения», предпочитая скитаться и голодать на воле. Впрочем, «борьба с рабством» не помешала англичанам согнать бывших бурских рабов в отдельные лагеря и задействовать на подсобных работах для армии, или просто на алмазных шахтах. От 14 до 20 тысяч «освобождённых рабов» умерло в этих лагерях, не перенеся радостей подобной «свободы».

Наконец, обилие журналистов стало работать против самих британцев. Информация об ужасающих условиях лагерей, в которых держали представителей «белой расы», и фотографии умирающих от голода детей возмутили весь мир, и даже британскую общественность.

41-летняя англичанка Эмили Хобхаус посетила несколько таких лагерей, после чего начала бурную кампанию против существующих там порядков. После встречи с ней английский лидер либералов, сэр Генри Кэмпбелл-Баннерман, во всеуслышание заявил, что война выиграна «варварскими методами».

Авторитет Британии, и без того подорванный военными успехами буров в начале войны и тем фактом, что, даже добившись более чем десятикратного превосходства в живой силе, не говоря уж о технике, Англия в течение более чем двух лет так и не смогла добиться победы, сильно пошатнулся.

А уж после применения «тактики выжженной земли» и концлагерей моральный авторитет Британии упал ниже плинтуса. Говорят, что англо-бурская война покончила с чопорной викторианской эпохой.

Наконец, 31 мая 1902 года буры, опасаясь за жизни своих жён и детей, были вынуждены капитулировать. Республика Трансвааль и Оранжевая республика были аннексированы Британией. Однако благодаря своему мужеству, упорному сопротивлению и симпатиям мировой общественности буры смогли выторговать амнистию всем участникам войны, получить право на самоуправление и использование голландского языка в школах и судах. Англичанам даже пришлось выплатить компенсации за разрушенные фермы и дома.

Также буры получили право и впредь эксплуатировать и уничтожать чернокожее население Африки, что стало фундаментом будущей политики апартеида.

 

Азбука французской революции. Часть 1

 

Азбука французской революции. Часть 2

 

Азбука французской революции. Часть 3

 

К посту о детской книжке про совнаркомов

твои наркомы у тебя дома (раскрыть) твои наркомы у тебя дома (свернуть)

Луначарский Анатолий Васильевич -- был назначен полпредом СССР в Испанию, но 26 декабря 1933 внезапно умер в пути в возрасте 58 лет от "сердечной недостаточности".

Семашко Николай Александрович -- умер в Москве 18 мая 1949 в возрасте 74 лет.

Смирнов Александр Петрович -- осужден "за антисоветскую деятельность", расстрелян в 1938.

Шмидт Василий Владимирович -- расстрелян 28 января 1938.

Смирнов Иван Никитич -- расстрелян 24 августа 1936.

Рудзутак Ян Эрнестович -- расстрелян 29 июля 1938.

Чичерин Георгий (Юрий) Васильевич -- умер в своей постели 7 июля 1936 в возрасте 63 лет.

Каменев Лев Борисович -- расстрелян 25 августа 1936.

Фрунзе Михаил Васильевич -- умер 31 октября 1925 после операции язвы желудка от "общего заражения крови".

Сокольников Григорий Яковлевич -- убит 21 мая 1939 Социально Близкими в Верхнеуральском политизоляторе.

Рыков Алексей Иванович -- расстрелян 15 марта 1938.

Шейнман Арон Львович -- в 1928 году выехал в отпуск в Германию и решил не возвращаться в СССР, в 1939 году получил британское подданство. Умер в Лондоне 22 мая 1944 года.

Курский Дмитрий Иванович -- покончил с собой 20 декабря 1932.

Калинин Михаил Иванович -- умер 3 июня 1946 от от рака кишечника.

 

На радио "Говорит Москва" каждый вторник в 20:00 выходит в эфир "Родина слонов". Вот некоторые стенограммы радиопередач:

ВОЗНИКНОВЕНИЕ РАС (раскрыть) ВОЗНИКНОВЕНИЕ РАС (свернуть)

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с кандидатом биологических наук, доцентом Кафедры антропологии Биологического факультета МГУ, научным редактором порталаAntropogenez.ru Станиславом Владимировичем Дробышевским.

Михаил Родин: Мы будем говорить о возникновении рас. Давайте для начала определимся: что такое раса?

Станислав Дробышевский: Это группа популяций, возникших в определенном ареале, и отличающаяся от других рас набором наследственных биологических признаков. То есть расовые различия – это генотип, причем не весь, а только маленький процент процента.

Расу можно определить только у большой группы людей. Мы считаем процент, допустим, волнистых, прямых, курчавых волос – и расы будут различаться именно процентом. Сказать, что европеоидная раса имеет светлую кожу, прямые светлые волосы и светлые глаза – ерунда, потому что найдется куча народа, которые этому не будут соответствовать.

Нет рас, которые отличались бы от всех других на 100%, всегда есть промежуточные варианты. И все люди дают потомство между собой.

Михаил Родин: Виды между собой не скрещиваются.

Станислав Дробышевский: Это так называемый биологический критерий вида. Все современные расы с кем-нибудь смешанные. Причем не обязательно с другими расами, а даже с другими видами людей: у нас есть примесь неандертальцев, денисовцев... А может быть, еще кого-то, кого мы не знаем.

Михаил Родин: Homo sapiens sapiens произошел примерно 200 тыс.лет назад.

Станислав Дробышевский: От 200 до 50. 200 тыс.лет – они уже почти сапиенсы, 50 – совсем сапиенсы. Древнейшие сапиенсы друг от друга отличались больше, чем представители современных рас. Древние люди жили группами по 20-30 человек. Эти маленькие популяции, как правило, очень сильно отличались друг от друга. Отличия потом нивелировались. Большей частью, видимо, когда уже появилось производящее хозяйство. Какие-то из этих групп, которые первые перешли к земледелию и скотоводству, стали быстро плодиться, их стало очень много, и они поглотили остальные чисто генетически, своей численностью.

Михаил Родин: А как можно описать древних homo sapiens, живших еще в Африке, несмотря на их разнообразие?

Станислав Дробышевский: С вероятностью 99% они были темнокожие. Потому что это – адаптивный признак, полезный, чтобы защищать кожу от ультрафиолета. Палеогенетика показывает, что в Европе темная кожа сохранялась до 7000 лет назад. Когда реконструируют белокурых, белокожих кроманьонцев, это ерунда.

Скорее всего, у них были курчавые волосы, потому что в Африке и других экваториальных областях это сплошь и рядом. У них был широкий нос, это по черепам видно. Это, опять же, полезный признак при жаре, широкий нос дает охлаждение. Были довольно крупные челюсти. Но нельзя сказать, что древние сапиенсы Африки были негроидами. У них был очень покатый лоб, сильное надбровье. А у современных негров очень выпуклый лоб и слабое надбровье, совершенно другие размеры зубов и т.д.

Современная негроидная раса – это не то же самое, что тогда. Негры такие, как сейчас, появились, дай бог, 10000 лет назад.

Михаил Родин: А расселенные по Евразии отдельными кучками неандертальцы? У них же тоже расы должны быть?

Станислав Дробышевский: Ближневосточные или среднеазиатские неандертальцы немножко от европейских отличались. А с другой стороны, как показывает генетика, да и по черепам тоже, неандертальцы почти одинаковые. Они, видимо, возникли в Западной Европе в условиях оледенения, их никогда не было много, поэтому у них было, видимо, своего рода бутылочное горлышко.

Михаил Родин: Я так понимаю, про другие человечества – денисовцев и других архантропов – мы ничего не знаем?

Станислав Дробышевский: Мы знаем как минимум, что денисовцы были. У нас есть ДНК. Они были темнокожие, темноволосые, темноглазые. То есть экваториального облика, несмотря на то, что жили на Алтае. Хотя я не сомневаюсь, что большинство денисовцев жили не на Алтае, а в тропиках.

Михаил Родин: Там просто сохранилось, потому что лучше по климату сохраняются останки?

Станислав Дробышевский: Естественно. Есть довольно много костей из других частей Азии, но там нет генов. А на Алтае есть только гены, но нет черепов. Но из общих соображений мы понимаем, что вся Восточная Азия была заселена денисовцами. Может быть, и кем-то еще. Потому что люди в Азию попали более миллиона лет назад, и за это время могло возникнуть человечеств, сколько влезет.

Недавно на Филиппинах в пещере Кальяо нашли плюсневую кость со стопы размером меньше, чем у современных пигмеев, с датировкой 67 тыс.лет назад. Это какой-то карликовый человек, во времена неандертальцев живший на Филиппинах: карликовый денисовец, или какой-то еще вид. Но там одна маленькая косточка, и то обгрызенная.

Михаил Родин: Люди начинают распространяться по всей планете. Это было какое-то бутылочное горлышко? То есть популяция очень сильно уменьшилась? Но тогда откуда разнообразие взялось?

Станислав Дробышевский: Бутылочных горлышек было, видимо, несколько. Одно было еще в Африке, может быть, связано с извержением вулкана Тоба. Это одна из гипотез. А второе бутылочное горлышко для остального неафриканского человечества – это выход из Африки: скорее всего, через Баб-эль-Мандебский пролив. Это юг Красного моря, где из Восточной Африки в современный Йемен можно переселиться.

Сейчас из генетики более-менее ясно, что было две таких миграции. Ранняя дала австралийских аборигенов и папуасов Меланезии, а вторая – всех остальных. Сначала они друг от друга не особо отличались. Но, выйдя за пределы Африки, стали во все стороны расселяться. И тут же моментально возникает огромное разнообразие. Тем не менее, показательно, что в верхнем палеолите, с 40 до 10 тыс.лет назад, в Европе пропорции конечностей были очень вытянутые, тропические. Несмотря на то, что они прожили там десятки тысяч лет. От неандертальцев они сильно отличались.

Михаил Родин: Наши предки встретились и с неандертальцами, и с денисовцами. На расообразование это повлияло?

Станислав Дробышевский: Генетики достаточно надежно показали, что у всех неафриканцев есть неандертальская примесь. Она сейчас и в Африке нашлась, но это обратная миграция уже в последующем. Сразу они смешались. Вначале, понятно, 50% первый метис был. До нас сейчас дошло где-то 2%.

Те, которые пошли по берегу Индийского океана дальше на восток, скорее всего, в Индонезии еще получили денисовскую примесь. Она есть в основном в Австралии и Меланезии и, например, на Тибете. Но по пути, может быть, еще кто-нибудь к ним примешивался.

Может быть, в Африке еще было смешение с кем-то неизвестным. Поскольку у некоторых африканских групп есть некоторые генетические последовательности, которых больше нет ни у кого.

В последующем, поскольку этих неандертальцев и денисовцев было мало и они вымерли быстро, а сапиенсов было много, то эти гены всех остальных растворились в сапиенсах. 2% неандертальского генома – это не целые гены, а некоторые нуклеотидные последовательности, которые на расовых признаках не сказываются.

Может быть, некоторые расовые черты австралийских аборигенов и папуасов достались им от денисовцев. Но мы не знаем, на что были похожи денисовцы. Для этого нам нужен череп денисовца.

Михаил Родин: То есть раса – это не постоянная величина, это процесс, который постоянно меняется? И мы в любой момент можем сделать срез по всему человечеству, и у нас каждый раз будут разные расы?

Станислав Дробышевский: Да. Но с этим проблема, потому что, как я говорил в начале, раса – это статистическая категории, для этого у нас должно быть большое количество. А у нас, как правило, довольно мало древних черепов, и они раскиданы в пространстве и во времени.

И у нас вечная проблема. Когда мы находим череп с какими-то особыми чертами, это могут быть его индивидуальные черты. А может быть, это действительно среднее для его группы. Расы верхнего палеолита пытались выделять много раз. Проблема материала труднопреодолима.

Михаил Родин: А насколько сильно отличаются друг от друга кроманьонцы в Европе?

Станислав Дробышевский: Иногда очень сильно. В Сунгире два ребенка в одной могиле, и у них степень выступания челюсти, уплощенность лица – а это одни из главных расовых признаков – расходятся на уровень больших рас. В пещере Чжоукоудянь в Китае три исследованных черепа кроманьонцев различаются как современные эскимос, папуас и европеец, например. А они все рядом лежат, с одной и той же датировкой. В Костёнках есть несколько черепов, и они различаются друг от друга как европейцы и папуасы, например. Это же были охотники. Границ не было, они от Воронежа до Байкала гуляли как хотели.

Михаил Родин: За счет чего начинают возникать современные расы?

Станислав Дробышевский: Есть три механизма, как возникают расы. Первое – это приспособление к окружающей среде, адаптация. Скажем, темная кожа и широкий нос полезны при большой инсоляции. А если холодно, то чтобы не заморозить легкие, надо иметь узкий нос, маленькие челюсти и тонкие губы.

Второе – это метисация. При смешении признаки не усредняются, а возникает что-то новое. И наконец, есть генетико-автоматические процессы статистически случайного изменения неадаптивных признаков. То есть просто случайность. Например, у нас заселяется группа на остров, и у них один светловолосый. Но если десять человек на острове, то светловолосого населения уже 10%. А на материке, может быть, он был один из миллиарда.

Есть еще половой отбор. Например, у европеоидов и айнов борода. Она не полезная, не вредная, в принципе. Но ее видно, по ней оценивают человека. Это значит, что женщинам предков европеоидов и предков айнов 20 тыс.лет назад нравились бородатые мужики. А у монголоидов борода почти не растет. Значит, что их предкам не нравились бородатые мужики.

Михаил Родин: В школе говорили, что эпикантус помогает защищать глаза от пыли.

Станислав Дробышевский: Это байка. Можно вспомнить туарегов из Сахары, и как-то у них не очень эпикантус. А там пыли хватает, не меньше, чем в Китае. Когда пыль забивается под эпикантус, гораздо больше проблем.

Надежных доказательств адаптивности многих признаков нет. Цвет кожи, ширина носа и губ, размер челюстей связаны с теплорегуляцией. Потому что перегрев мозга или легких, или, наоборот, переохлаждение – это очень важно. А например, форма спинки носа – выпуклая, вогнутая, прямая, извилистая – никак не влияет на выживаемость.

Чтобы признак стал адаптивным и закрепился, группа должна много времени жить в одном месте, в одних условиях. А люди долго на месте не сидели никогда. И признаки, возникшие где-то как адаптивные, в другом месте могут быть нейтральными. Светлый цвет кожи – полезная вещь, чтобы в коже вырабатывался витамин D. Допустим, люди заселяются на Чукотку – и цвет кожи становится неважным. Потому что, во-первых, все время в одежде. Во-вторых, полгода ночь. Приспосабливаться кожей бесполезно. Витамин D получают через рыбу. Поэтому адаптивности признаков не надо большое значение придавать.

Михаил Родин: Условно, в начале голоцена, 10 тыс.лет назад было большее количество рас? Разнообразие было выше?

Станислав Дробышевский: Было выше. С другой стороны, многих рас тогда не было. Например, не было полинезийцев, и Полинезия не была заселена вообще. Южно-сибирская раса возникла уже в нашу эру.

Нынешние так называемые большие расы в тот момент еще только складывались. Скажем, европеоидов 10 тыс.лет назад, строго говоря, не было. Протоевропеоиды, мезолитическое население Европы, это предки европеоидов в какой-то степени, но это были еще другие люди. Австралия была изолирована еще 40 тыс.лет назад, а австралийские аборигены в нынешнем виде сложились только от 4 до 8 тыс.лет назад, а до этого были протоавстралоиды. Они стопроцентные предки, но они другие. Раса – вещь очень изменчивая.

На самом деле, если подходить формально, то сейчас больших рас не три – европеоиды, негроиды, монголоиды. Те же айны морфологически вполне годятся на роль большой расы. Дело, что их 2000 человек или сколько их есть.

Михаил Родин: Получается, что современные расы в более-менее современном виде, сложились в эпоху неолита?

Станислав Дробышевский: Да. И даже позже. Тем более что неолит местами и сейчас не наступил. Более того, он наступал по-разному. Где-то это было замещение населения первыми земледельцами, которые плодились, занимали территорию, вырубали аборигенов. А где-то по мере появления холодоустойчивых пород скота, сортов растений технология двигалась, бывшие охотники переходили к земледелию, конечно, и миграции были, но в значительно меньшей степени.

В Южной Европе до 90% с лишним нынешнего населения – это потомки ближневосточных земледельцев, которые туда пришли в неолите и вырезали или прогнали всех местных. А в Северной Европе строго наоборот: 90% – это потомки бывших охотников и собирателей, которые перешли к земледелию.

Михаил Родин: Как между собой эти волны отличались внешне?

Станислав Дробышевский: Они были очень разные. Скорее всего, думаю, они были темнокожие. Как правило, очень мощные, массивные, с мощным надбровьем, с вытянутыми головами, с очень маленьким низким лицом, но широким при этом, с широченной головой, низкими глазницами и часто выступающими челюстями.

А те, что пришли с Ближнего Востока были достаточно мелкие, у них были довольно узкие лица. Хотя по сравнению с современными людьми они все равно довольно мощные. У них были довольно высокие глазницы, небольшие челюсти, не выступающие как раз вперед.

Михаил Родин: Мы можем выделить время, когда приблизительно возникла современная европеоидная раса?

Станислав Дробышевский: Где-то от 4000 до 5000 лет назад. Неолитические жители от современных европейцев отличаются довольно сильно.

Это примерно время строительства пирамид. Но дело в том, что в Египте земледелие возникло раньше, поэтому с раннего египетского неолита, с 7000 лет назад до современности они практически не поменялись. Множество завоеваний Египта ни на что не повлияли. Правители менялись, фараоны были разные по расе, а на современных египетских арабов можно посмотреть и увидеть тех же египтян, что были 4000 лет назад.

В Европе современные южные итальянцы или испанцы от арабов не особо и отличаются, потому что они родня на уровне 5000 лет назад.

Михаил Родин: А ареал, где возникла европеоидная раса?

Станислав Дробышевский: Европеоидная раса очень разная. О ней трудно говорить в целом. Финны или норвежцы – европеоиды, и арабы из Марокко – тоже европеоиды. Строго говоря, есть две европеоидные расы: южноевропеоидная и северноевропеоидная. И переходная зона – среднеевропеоидная.

То есть это от Португалии до Северной Индии. Не только Европа: Северная Африка, Ближний и Средний Восток. А в прошлом ареал европеоидов был еще больше. В Южной Сибири были европеоиды.

Михаил Родин: То есть это огромная общность, которая сложилась на огромной территории, и происходило это достаточно долго?

Станислав Дробышевский: Да. Так же, как и для любой другой расы, кстати.

Михаил Родин: И параллельно, видимо, складывалась монголоидная раса…

Станислав Дробышевский: В среднем течении Хуанхэ где-то.

Михаил Родин: И потом две расы, европеоидная и монголоидная, начали смешиваться между собой.

Станислав Дробышевский: Они не потом стали смешиваться. Всегда были промежуточные. Из этих промежуточных и возникли европеоиды и монголоиды. И всегда между ними был обмен генов. Нельзя сказать, что вдруг они стали смешиваться.

Вдруг бывает при больших переселениях. Допустим, в Южной Сибири, на территории нынешнего Казахстана и Киргизии в результате перемешивания местных европеоидов и пришлых монголоидов сложилась новая южносибирская раса.

А какие-то группы были более-менее в изоляции. Допустим, ханты и манси. Они там сидели и по-своему менялись, судя по всему, с верхнего палеолита. Это и есть уральская раса.

Михаил Родин: Я правильно понимаю, что процесс расообразования вообще не закончился?

Станислав Дробышевский: А он и не может закончится. Каждый ребенок отличается от родителей. Вроде не особо, но если мы это умножим на 10 000 лет, тогда уже разница есть.

ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ (раскрыть) ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с доктором исторических наук, руководителем лаборатории «Мир в эпоху Французской революции и Наполеоновских войн» Института всеобщей истории РАН Александром Викторовичем Чудиновым.

Михаил Родин: Из советских учебников мы получили представление: загнивающий феодализм в его абсолютистской стадии совершенно не мог развиваться и рухнул под натиском новой буржуазной силы. Как сейчас историки видят эту ситуацию?

Александр Чудинов: Исследования французских историков экономики показывают, что ни о каком системном кризисе старого порядка говорить не приходится. Франция XVIII в. – страна с быстрым экономическим ростом. Даже в такой консервативной сфере, как сельское хозяйство, рост за XVIII в. составил 70%.

Еще быстрее росли промышленность и торговля. Самым передовым сектором экономики была атлантическая торговля: ширпотреб везли в Африку, в Африке покупали рабов, везли в Вест-Индию, из Вест-Индии везли колониальные товары в метрополию, там перерабатывали и опять…

По развитию и темпам роста атлантической торговли Франция обгоняла даже Англию. Английские темпы составляли 60% от французских. Причем Франция догнала Англию к середине XVIII в., а затем, потеряв свои основные колонии в результате Семилетней войны, вынуждена была начинать эту гонку снова и к моменту революции опять догнала Англию.

Быстрый рост происходил в промышленности. Всего две страны начинают промышленную революцию в XVIII в. – Англия и Франция. Только в них начали использовать паровые машины и проводить выплавку чугуна с использованием кокса.

Михаил Родин: За счет чего был достигнут 70% рост эффективности сельского хозяйства?

Александр Чудинов: За счет внедрения новых агрикультур, развития агротехники. Образуются крупные дворянские хозяйства, производившие товарный хлеб. В маленьких крестьянских хозяйствах трудно принимать новые формы агрикультуры.

Значительная часть французского дворянства активно участвовала в предпринимательстве. В быстро развивающейся металлургии дворяне имели до 50% предприятий. Еще 10% имела церковь. И только 40% принадлежало представителям третьего сословия. Дворяне активно участвовали в торговле, в том числе атлантической, в банковских операциях.

Люди зарабатывают деньги, обогащаются и переходят в дворянское сословие. Покупают должность либо поместье, которые дают дворянское звание, и начинают жить на дворянский манер.

Михаил Родин: Какие были последствия этого экономического роста в обществе?

Александр Чудинов: Положительные, как и у любого экономического роста. Проявляется это в демографическом буме во Франции XVIII в. За последние 40 лет перед революцией ее население увеличилось с 23 до 28 млн. Франция была одной из самых густонаселенных стран Европы.

Михаил Родин: Советская историография говорит, что Франция загнивала, а теперь мы говорим, что был экономический и демографический рост. Что произошло? Новые источники ввели в оборот? Новый подход?

Александр Чудинов: Просто французские историки стали изучать эту тематику. Советские историки не имели доступа к источникам, а дореволюционные русские историки часто не хотели этим заниматься. Кареев (глава русской дореволюционной школы) в «Истории Западной Европы» вообще обходит период старого порядка, говорит: «Обсуждать нечего, происходило загнивание».

Михаил Родин: Получается, французы, поклонники своей революции, создали миф, который подхватила наша историография?

Александр Чудинов: Да, миф существовал 150 лет. С середины XX в. начинается его критика. Первым был английский историк Альфред Коббен. Он свою знаменитую лекцию назвал «Миф Французской революции».

Михаил Родин: А что во Франции произошло, что начали смотреть на это с другой точки зрения?

Александр Чудинов: Развивалась историография, стали вводиться в оборот массовые источники. Во второй половине XX в. во Франции проводились грандиозные коллективные исследования.

Например, попытались понять, все-таки что такое буржуазия. Результаты удивили: во всех городах Франции называли этим понятием совершенно разные слои богатых горожан. А термин был основополагающим, революция считалась буржуазной.

Это значит: из XIX в., когда буржуазию стали называть предпринимателями, перенесли на XVIII, что якобы предприниматели совершили революцию. А предприниматели ее не совершали. Они страдали во время революции, она вызвала страшный обвал экономики.

Михаил Родин: Получается, что идеологи революции рассказывают, что абсолютизм загнивал, а статистически обработав огромный массив информации: экономические отчеты, описи населения в мелких городских архивах – видим совершенно другую картину.

Александр Чудинов: Причем интерес к экономической истории пробудили историки-марксисты, которые ее ставили в основу развития общества. И результаты не оставили от формационной теории камня на камне.

Дискуссии в мировой историографии шли десятки лет. Но к концу XX века выработался консенсус. Сейчас на вопросы: был ли системный кризис старого порядка, была ли революционная буржуазия, расчистила ли Французская революция путь для экономического развития – историки смотрят примерно одинаково. Здесь не влияет ни политика, ни идеология. Историки занимаются своей профессиональной работой.

Михаил Родин: Но накануне революции кризис во французской экономике все-таки случился.

Александр Чудинов: Произошло совпадение ряда негативных факторов.
На конец 70-х гг. XVIII в. пришлась смена циклов цен на зерно. Великий французский историк Лабрус открыл, что цены во Франции подчинялись определенным циклам. Примерно 70 лет они растут, активнее развивается сельское хозяйство. Примерно 70 лет они падают, развивается промышленность.

Как раз до конца 70-х гг. был цикл роста цен, потом начинается падение. Правительство предпринимало меры, как смягчить негативные тенденции: теоретически правильные, а фактически усугубившие ситуацию.

Чтобы цены не падали, разрешили вывозить хлеб за границу. А тут случилось два неурожайных года: 1787-1788 гг. Урожайность упала, а запасы зерна уже продали в Европе. Это вызвало скачок цен и недовольство городского населения.

Заключили договор, чтобы в Англию беспошлинно ввозить сельскохозяйственную продукцию, что было перспективно для французского сельского хозяйства. А в обмен англичане получили возможность беспошлинно ввозить свою промышленную продукцию. Промышленность имеет более быстрые циклы оборота, и англичане заполонили французский рынок своими товарами, а французы не успели воспользоваться благоприятными возможностями, потому что уже шла эскалация кризиса. И оттого что англичане ввезли товары, французская промышленность стала испытывать большие трудности. А она еще испытывала трудности от двух неурожайных годов: не только зерно не уродилось, тутовый шелкопряд, куколки, личинки поумирали. Соответственно, недостаток сырья для шелковой промышленности. Недостаток хлеба – крестьяне и в дворянских хозяйствах начали резать овец. Значит некого стричь, недостаток шерсти для суконной промышленности.

Кризис был вызван кратковременными факторами, но, совпав с ошибками правительства, привел к резкому ухудшению экономического положения. Правительство вынуждено проводить реформы по изменению налоговой системы.

Михаил Родин: Еще один фактор – это огромные правительственные долги. Почему они возникли?

Александр Чудинов: Франция участвовала в войне за независимость североамериканских колоний Англии. Она ввязалась в нее как реванш за поражение в Семилетней войне.

Стоявший во главе финансов швейцарский банкир Неккер проводил необычную для французского государства политику. Ранее займы обычно брались у французских финансистов, а когда война заканчивалась, правительство начинало расследовать злоупотребления этих финансистов, штрафовать, и значительная часть средств, которые они заработали на грабительских процентах, отжималась обратно в казну. А Неккер брал взаймы у банкиров Швейцарии и Голландии. И когда война закончилась… Это иностранные граждане, отжать нельзя. Гигантский государственный долг висел над бюджетом, 50% расходов Франции шло на его обслуживание.

Во Франции XVIII в. государство испытывало постоянный недостаток в доходах. Налоговая система была унаследована от Средневековья, отягощена большим количеством привилегий различного рода. В XVI в., когда Генрих IV отвоевывал Францию у Католической Лиги, чтобы переманить на свою сторону, многие города он освободил от налогов. Большие налоговые привилегии имели дворянство и церковь. И с середины XVIII в. королевские министры предпринимают активные усилия для распространения системы налогов на все сословия. Эти попытки наталкивались на сопротивление и привилегированных сословий, и судейских учреждений – парламентов.

Считается, что абсолютизм – это власть, где можно всё. На самом деле короли были связаны по рукам и ногам традиционными нормами права. Парламенты любой королевский закон могли заволокитить, снабдить его такими инструкциями, которые мешают его исполнению.

В начале 70-х был шанс, когда Мопу, канцлер Людовика XV, ликвидировал все парламенты. Но тут Людовик XV умирает, а Людовик XVI, желавший популярных мер, парламенты восстанавливает. Через 14 лет он сам попытается провести такую же реформу, но уже не удастся.

Михаил Родин: В общем, не буржуазия являлась основным движущим элементом?

Александр Чудинов: И вообще не какой-либо слой, связанный с теми или иными формами производства. Французские историки активную часть общества, которая приняла участие в революции, называют «просвещенная элита». Она состояла из людей разных сословий. Туда входили и часть духовенства, и часть дворянства, и люди из третьего сословия. Это было объединение на идеологической основе.

Просвещенная элита сложилась на протяжении XVIII в. Это различного рода общественные объединения: читательские общества, местные академии, различного рода кружки, салоны, кафе, масонские ложи. Клубы по интересам, где обсуждались передовые идеи.

Как правило, эти клубы были основаны на демократическом принципе, все должности выбирались. Причем неважно, какое место человек занимает в большом обществе. Эти общества действовали на основе писаных правил. Считается, что из этого выросла идея конституции.

И когда начинается общий системный кризис, метания монархии, столкнувшейся с оппозицией привилегированных сословий, эта просвещенная элита на выборах в Генеральные штаты 1789 г. смогла провести значительную часть своих сторонников. В результате Генеральные штаты становятся оппозиционными, провозглашают себя Национальным собранием, и дальше уже революция развивается.

Когда кризис в обществе, на гребне волны оказываются те, кто обещает больше. Но их подпирают другие, предлагающие еще более радикальные меры. Тех, что наверху, сметают, выдвигаются новые.

Революция идет по нарастающей, пока не приходят к власти монтаньяры, которые положили конец активности масс жестким режимом террора.

Мало кому удавалось с самого начала революции держаться на гребне этой волны. Одним из наиболее удачливых был журналист Марат, который в 1789 г. предлагал казнить 50 врагов, чтобы революция восторжествовала, через год – 200… И так далее, пока он уже 200 тысяч не предложил казнить. А убила его Шарлотта Корде, республиканка по убеждениям. Она считала, что такие как Марат подливают масла в огонь революции, и этот огонь убивает уже самих революционеров. Она говорила на следствии: «Я думала, что убив Марата, заставлю остальных опасаться и прекратить эту деятельность».

Михаил Родин: Получается, просвещенная элита дождалась момента, когда в экономике был краткосрочный кризис, общество было восприимчиво к демагогии, и воспользовалась этим.

Александр Чудинов: Да, в развитии этого кризиса идеология играет гораздо бóльшую роль, чем собственно экономические причины.

Михаил Родин: Какие последствия были у Французской революции с экономической точки зрения?

Александр Чудинов: Последствия революции французские историки характеризуют как катастрофу. Страшное падение производства. К 1800 г. валовой продукт французской промышленности составлял 60% от того, что было до революции. И даже при Бонапарте, когда были большие военные заказы, она выйдет только к 1812 г. на этот уровень.

Была совершенно разрушена атлантическая торговля. К 1800 г. из 2000 торговых судов, которыми Франция обладала до революции, останется только 179.

Война, английский флот блокирует порты Франции. Причем объявила войну сама Франция: и Англии, и Испании, и Священной Римской империи.

Под влиянием революции начинается Гаитянская революция в Вест-Индии, на Сан-Доминго. А Сан-Доминго называли «сахарницей Европы», Франция была монополистом по производству сахарного тростника.

Многие промышленники, кто вводили передовые технологии, стали жертвами репрессий, их предприятия разрушаются. При Бонапарте растет спрос на продукцию черной металлургии, но используются примитивные технологии более раннего времени, от передовых отказываются.

Михаил Родин: А что теперь мешает внедрять эти технологии?

Александр Чудинов: При Бонапарте нужно было выдавать все больше и больше продукции. Какие эксперименты? К тому же многие инженеры либо пострадали, либо бежали за границу. Пример семейства Вандель, которое создало знаменитые заводы в Крёзо. Практически все его представители были репрессированы. При Бонапарте старенькая женщина из семейства Вандель с трудом организовывает производство. Но все равно это предприятие рушится.

Страдали предприниматели разных сословий. Я проводил исследование о предпринимателях, которые были представлены в Генеральных штатах, в палате третьего сословия до этого. Они не составляли там большинства, но из тех, кто там были, треть во время революции пострадали: часть разорилась, часть эмигрировала, а бóльшая часть была репрессирована.

Михаил Родин: Боролись с дворянством, а пострадало и третье сословие, «буржуазия», которое якобы и делало эту революцию?

Александр Чудинов: Собственно предприниматели революцию не делали. Из тех предпринимателей, которые были в Генеральных штатах, а потом в Национальном собрании, треть вообще голосовала против всех политических реформ революции. 2/3 очень умеренно поддерживали революционные реформы, в основном в экономике.

Михаил Родин: Революционные власти пытались выправить ситуацию?

Александр Чудинов: Поскольку шла война, предпринимались меры чрезвычайного характера. Создавали государственные мануфактуры. Люди фактически были мобилизованы для работы на этих предприятиях. Но это совсем не то, что способствует развитию экономики.

В общем объеме внешней торговли Франция вышла на предреволюционный уровень только в 1825 г. А сколько она имела по сравнению с Англией, она никогда больше не достигла.

Еще хуже были последствия для сельского хозяйства, потому что значительная часть собственности была перераспределена в пользу крестьянства. Мелкие хозяйства не могли внедрять передовые методы агрикультуры. На дореволюционный уровень урожайности зерновых культур Франция выйдет только через 60 лет.

Из-за того, что революция культивировала, раздав землю, мелкое крестьянское землевладение, замедляется отток избыточных рабочих рук из сельской местности в города. Это сдерживает развитие промышленности. Инвестиции вместо промышленности идут в земельные спекуляции. Промышленность долгое время после революции испытывает инвестиционный голод.

Михаил Родин: Есть еще и символическое значение революции. Именно тогда было провозглашено: «Свобода, равенство и братство», победила идея республики, общепринятой стала идея суверенитета народа. Может это было более значимым?

Александр Чудинов: Действительно, Французская революция создала политическую культуру современности. Современные представления о республике, демократии, понятия «правые», «левые», «конституция» – это ее наследие. Она действительно мать того, что называют либерально-демократической парадигмой. И с этой точки зрения Французская революция является событием всемирного значения.

ЕВРАЗИЯ В СРЕДНЕВЕКОВЬЕ (раскрыть) ЕВРАЗИЯ В СРЕДНЕВЕКОВЬЕ (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с доктором исторических наук, профессором Высшей школы экономики, специалистом по истории Вьетнама Алексеем Леонидовичем Рябининым.

Михаил Родин: Достаточно долго ученые рассматривали историю отдельного региона, отдельного периода. История превращалась в разрозненную мозаику. Это хорошо видно по школьной программе. У многих ученых тоже не складывалась общая картинка. А в последнее время начал набирать силу мир-системный подход. Расскажите, что это такое.

Алексей Рябинин: К середине XV – XVI вв. существуют мир-империи: Габсбургов, Османов, китайская, Делийского султаната – крупные страны, которые заботятся о своей экономике.

В XV – начале XVI вв. между империей Габсбургов, которая охватывает Германию и Испанию, и противостоящей ей Османской империей в районе Средиземного моря появляется некий экономический центр, который обладает самодовлеющими способностями. Вне зависимости от того, воюют Габсбурги с Османами, или нет, торговля растет. Она не зависит от руководства этих империй. Она все время расширяется. И постепенно этот самодостаточный центр, эта цепь производств и обменов всё больше и больше захватывает и мир-империю Габсбургов, и мир-империю Османов, расширяется на Южную Европу, потом на Северную, охватывает Малую Азию. Получается мир-экономика, которая постепенно превращается в мир-экономику капитализма. Появляется мир-система. Мир-система – это когда мир-экономика побеждает мир-империю.

Михаил Родин: Начинает складываться мировая экономика. Но очевидно, что мы не можем рассматривать даже в Средневековье отдельно Западную Европу, отдельно мир кочевников, отдельно классические восточные империи. Они влияли друг на друга, взаимодействовали.

Алексей Рябинин: Сначала я скажу про мир-империю, про ее конструирование. Первая евразийская империя – I Тюркский каганат – охватывал не только Азию, но частично и Европу, и дал большие последствия.

Можно рассматривать в качестве предтечи мир-империи цепь политий, которые создавались гуннами. Гунны («сюнну», так их называли в Китае) начали свое движение во II веке и закончили это движение в IV-V веке в Европе.

Монгольская империя сложилась от Японского моря до Карпат. Это мощнейшая держава, в которой был жесткий порядок. Монголы могли гордиться тем, что из Пекина до Багдада очаровательная девушка с подносом драгоценностей на голове могла пройти, и никто ее бы не тронул. Другое дело, что этот жесткий порядок стоил очень много тем странам, в которые пришло монгольское завоевание.

В том же XIII веке образовался Делийский султанат. Это экспансия мусульман в Северную Индию и создание жесткой бюрократической системы. Индия резко изменилась: до мусульман и после – это две разные Индии.

Монголы задели Восточную Европу, вторглись в Польшу, Силезию, прошли Венгрию. Я думаю, что создание централизованных государств – это в какой-то степени результат монгольского влияния, и последующей Османской империи, которая вторглась на Балканы и угрожала крупнейшим культурным центрам.

Михаил Родин: Западной Европе, в общем, повезло.

Алексей Рябинин: Еще Александр Сергеевич Пушкин сказал: Россия стала щитом между монголами и Европой. Западная Европа, начиная с X в. после разгрома венгров в 955 г. на реке Лех, находилась в тепличном состоянии. Это был период, когда зарождались отношения, которые впоследствии развились при капитализме: вассально-ленная система, свободные города, самоуправление, феодальная собственность. В общем, то, что не мог себе позволить Восток.

Восток всегда находился под жестким давлением со стороны кочевников: в Китае, Индия с северо-запада тоже. А Иран, Малая Азия – просто проходной двор для кочевников. И всегда Восток требовал создания жесткой бюрократической структуры, чтобы в короткий срок создать мощную армию и двинуть против противника, чего не нужно было делать в Европе.

В Европе такие масштабные войны, которые были в Азии, просто неизвестны. Столкновения стотысячных армий в Европе не представимы.

Михаил Родин: Когда постоянно живешь на границе с кочевниками, ты обязан быть всегда наготове и обязан создать такую структуру общества, которая позволяет в короткий срок аккумулировать все силы в одной точке? И для этого нужна бюрократия? И тут уже не до феодальной раздробленности.

Алексей Рябинин: Общество принимает эти ограничения и санкционирует деспотию, жесткий политический строй, который обеспечивает выживание этому обществу.

Когда идет разговор о причинах деспотизма в Азии… Выдвигались два аргумента, фактора, которые способствуют ее созданию. Первое – это ирригационные сооружения, дамбы, которые нельзя было индивидуальными силами построить в таких реках как Хуанхэ, Янцзы, Инд, Ганг.

Михаил Родин: Египет точно так же создавал свою ирригационную систему в то же время, когда и образовывалось государство. Это слитные процессы.

Алексей Рябинин: Но есть и другие примеры. Это ацтеки, инки, где никаких ирригационных сооружений не было, а бюрократические системы существовали. Мне кажется, что варварская периферия – это доминирующий фактор, который требует создания жестких политий. То, чем кочевники были для Китая и Северной Индии, то же самое Китай представлял для Юго-Восточной Азии – для Вьетнама, Бирмы, Камбоджи.

Каждые 250-300 лет новая китайская династия вторгалась во Вьетнам. Вьетнамец рождался и умирал с мыслью, что придет китаец и его завоюет. Точно так же чувствовал себя северный китаец по отношению к кочевникам. Нужно быть постоянно начеку.

Повторяю, этого Европа была абсолютно лишена. К примеру, что такое обычная европейская война? Это граф с тремя рыцарями с сотней крестьян выступают против некого барона, которого тоже поддерживают несколько рыцарей. Происходит великая битва, в результате которой одного человека убивают, три ломают себе шеи, пять падают с лошади. Выигравший граф прославляется бардами и менестрелями, об этом пишут и слагают поэмы. Что абсолютно невозможно на Востоке, потому что там на кон поставлены совершенно другие ценности.

Михаил Родин: Чем кочевники принципиально отличаются от других соседей? В чем суть их опасности?

Алексей Рябинин: Что нужно кочевникам? Им нужны пастбища, чтобы пасти скот. Что нужно оседлым? Им нужны поля, для того чтобы возделывать рис, пшеницу и остальное. Первое, что делают кочевники, когда они захватывают территорию, Северного Китая, например, – превращают поля в пастбища. Местное население вынуждено мигрировать на юг. Потом, если номады хотят приспособиться к существующей ситуации, они возвращают крестьян и пытаются восстановить статус-кво. Но первый этап грозит существованию целой цивилизации.

Михаил Родин: Почему различаются Запад и Восток?

Алексей Рябинин: На самом деле, конечно, Восток очень разный, там есть разные политийные, цивилизационные структуры. Например, взять Японию. Она очень долго развивалась по европейскому пути, но не сразу. До середины VII в. Япония была достаточно архаической аристократической политией, в которой огромное значение имела аристократия, постепенно поднимался императорский род, но у верховного правителя не было бюрократического аппарата, которые смог бы сплотить единое государство.

В 645 году происходит так называемая революция Тайка. Эта революция сразу изменяет политийные и экономические структуры: создается государственный аппарат сверху донизу – в столице, провинциях. Создается регулярная армия, которой до этого не было, а были дружины аристократов. Налоги зерном, шелковой ватой, хлопковой ватой. То есть создается структура, которая может гарантировать независимость Японии. Почему? Сразу скажу, что многие японоведы со мной не согласны. Но у вас на это и передача рассчитана.

Дело в том, что одновременно в это время на континенте появляется великая китайская империя Тан, которая агрессивна, пытается присовокупить к себе большое количество территорий. Японцы пугаются и начинают выстраивать эту бюрократическую систему, которая может создать противовес вторжению китайцев.

Время идет, в Китае появляются свои проблемы – восстание Ань Лушаня, Хуан Чао, на смену Танам приходят Суны, на смену Сунам – Юани… Китайцы не появляются. Выстроенная жесткая бюрократическая система становится неоправданной. Земли забрасываются, чиновников постепенно вытесняют с уровня уездов, и аристократия отвоевывает свои позиции. Начинают создаваться так называемые сёэны – феодальные владения, которые встраиваются в феодальную лестницу. Владелец сёэна ищет себе покровителя, это или монастырь, или аристократ. Выстраивается цепочка вассально-ленных отношений.

И вплоть до XVI в., когда появляются европейцы, эта система действует до прихода к власти Токугава, а Токугава пришли на волне противостояния европейской экспансии…

Появляются португальцы. И когда представитель правителя приезжает на остров Кюсю, там две трети даймё – католики. С этим надо бороться. Появляется бюрократическая система, которая существовала в Японии с XVI по XIX вв.

Михаил Родин: Получается, что феодализм – это такая роскошь, признак общества, которое не подвержено атаке извне.

Алексей Рябинин: Да, точно. На Западе довольно рано происходит разделение религиозной и светской власти. Это папа и император. Крестьянин отдает десятину церкви, и только церковь имеет право на его душу. А король или император имеют право на его тело.

На Востоке такого не было. Китайский император одновременно и глава культа императорских предков. Все остальные религии в Китае – буддизм, даосизм, конфуцианство – это религии низшего состава. Главное – это императорский культ предков. И император волен делать со своими подданными все, что угодно, и в материальном, и духовном плане. Халиф одновременно и султан в Османской империи, тоже имеет право на душу и тело своих подданных.

Михаил Родин: Давайте поговорим, сколько стоит феодализм? Это дорогая штука?

Алексей Рябинин: Хороший вопрос. Вообще если сравнивать основные показатели Востока и Запада (сейчас я упрощаю ситуацию), до XVIII-XIX вв. по всем показателям Восток превосходил Запад. Там больше железа и стали на душу, урожайность зерна фантастическая по сравнению с Западом. На Западе вплоть до XVII-XVIII вв. сам-3 – сам-4…

Михаил Родин: Посеял одно зерно, получил три…

Алексей Рябинин: А на Востоке сам-18 – сам-20. А в дельтах рек и до сам-100 доходит. Аллювиальные почвы дают фантастический урожай риса. На этом и строится вся бюрократия. Изымая этот придаточный продукт, они могут себе позволить кормить большое количество армии, содержать большое количество обслуживающего персонала, чего не может себе позволить Запад.

Грамотность. В Китае грамотность на порядок выше. Если в Европе 1-3% грамотных, то в Китае это 20-30%. Потому что существуют экзаменационные конкурсы, и по их результатам появляется бюрократия. И большое количество населения хочет выдвинуться. Даже если не победят в этих конкурсах, все равно они грамотные. Это называется «меритократия», когда от твоих способностей зависит продвижение по социальной и политической лестнице.

Города. В Европе в тот период, который Вы обозначили, Лондон – это - 40-50 тысяч. А в Китае город-миллионник – не удивление. Но в Европе город – вольный, цеха – вольные, торговые гильдии – вольные. А здесь всё находится под контролем государства, и глава гильдии или цеха одновременно является государственным чиновником.

Нет той самой свободы, представительной власти, самоуправления, частной собственности. На Востоке в значительной степени царствует то, что Леонид Сергеевич Васильев называет «власть-собственность»: когда власть рождает собственность. Не собственность рождает власть, как это было на Западе, а когда наоборот. Когда власть может ограничить собственность в любой момент. Если нужно построить дамбу, канал, мавзолей, гробницу императора, то власть не думает о том, что ей нужно что-то возмещать и как-то урегулировать свои взаимоотношения. Она просто делает так, как она хочет, как она может, и оправдывает это социальными нуждами.

Михаил Родин: И некогда обсуждать, в кортесах разговаривать на этот счет. Нужно сделать срочно, потому что придут кочевники и цивилизация закончилась.

Алексей Рябинин: Кстати, Вы сказали – кортесы. Первые кортесы были образованы в Испании в 1188 году, даже раньше, чем Великая хартия вольностей. Причем в это время Испания воевала, была Реконкиста.

И несмотря на то, что идет война, что нужно мобилизовать ресурсы, это западное католическое общество прислушивается не только к знати, но и к городам. И представители городов тоже выражают свое мнение по поводу налогов и государственной политики.

Михаил Родин: А почему так? Ведь, казалось бы, Испания – это как раз пример столкновения двух цивилизаций: на юге мусульманская, на севере католическая. И вот здесь-то как раз надо мобилизоваться и создать государство с развитой бюрократической системой.

Алексей Рябинин: Это для меня одна из загадок. Христианские государства поняли, что лучше предоставить свободным крестьянам право голоса в политической системе сложившихся государств, чем превращать их в подвластных деспотизму поданных. Им предоставлялись земли на территории, которая граничила с мусульманской территорией, и они выступали одними из колонизаторов этих земель. Более того, в городах были фуэро, хартии, которые предоставляли им определенные свободы. Это невозможно себе представить на Востоке.

К XII в. и мусульмане стали уже не те, что пришли в VII в., много переняли от европейцев. Коалиции, которые воевали между собой, – не чисто мусульманские или христианские. Бывало, что христианские государства вступали в союзы с мусульманскими против христианских и мусульманских.

Они приспособились друг к другу, уживались и не теряли своей цивилизационной специфичности.

Михаил Родин: Но испанцы даже объединиться в одно государство не смогли до конца Реконкисты: были Наварра, Арагон, Кастилия…

Алексей Рябинин: К концу XV века все-таки у них все получилось.

Так что, конечно, проблемы есть. Соотношение цивилизационных традиций, заложенных античностью. Возрождение апеллирует к античности: к частной собственности, муниципальному управлению, свободе городов.

Восток тоже апеллирует к традиции. Китай постоянно апеллирует к конфуцианству. Но древняя традиция в Китае – это доминирование государства. В Китае есть образ – ствол, ветви и корни. Крестьянство – это корни, ствол – это чиновничество, ветви – это ремесленники и торговцы-предприниматели. Для того чтобы ствол хорошо рос, нужно периодически подрубать ветви. И торговцы, ремесленники постоянно подвергаются усекновению, их ставят на свое место. Идеал китайской деспотии – это чиновники и крестьяне против производителей и стражи против разлагающих элементов в виде торговцев и ремесленников.

Михаил Родин: В этих тепличных условиях западного феодализма вызревает что-то, что потом приводит к бурному росту Запада. И уже в XIX в. случается то, что мы называем «европейским чудом». Эта цивилизация распространяется, если не физически, но ментально на весь мир. Есть ответ у современных ученых на вопрос о причине этого «европейского чуда»?

Алексей Рябинин: Прежде всего вызрела свобода. Появились личности. Это некий индивид, который воспринимает некоторую идеологию как свою и готов за нее умереть. Появляется политическая жизнь. Те политические позиции, которые отбирают у государства аристократия и третье сословие, берут свое начало с XII-XIII вв. В XVII-XVIII вв. они выходят на финишную прямую.

Сначала идет эмансипация личности, потом идет политическая эмансипация и в конце концов экономическая. И всё кончается машинной революцией, которая в 20-30-е гг. XIX в. начинает завоевывать Восток и экономически. До этого европейцы участвовали в азиатской торговле только в качестве посредников. Им нечего было дать Востоку. Предметы массового производства не были конкурентны с азиатскими. А тут идет массовый выброс машинной продукции, азиатская экономика просто рушится. Но в основе всего, я уверен, лежит свобода.

Основной прогресс общества произошел в связи с тем, что в Европе было слабое государство и сильное гражданское общество, которое постоянно теснило государство и привело к политической и экономической революции.

РОСКОШНОЕ РАБСТВО (раскрыть) РОСКОШНОЕ РАБСТВО (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с кандидатом исторических наук, преподавателем кафедры истории Древнего мира МГУ Максимом Владимировичем Дурново.

Михаил Родин: Как мы представляем себе раба: худой, забитый, практически не одетый человек тащит на себе что-то тяжелое. Но попав на улицы Древнего Рима, мы могли встретить хорошо одетого человека, вокруг которого суетятся слуги, и который руководит большим производством. Как такое возможно?

Максим Дурново: Сначала надо сказать, кто такой раб по определению. На мой взгляд, наиболее полно раскрыть сущность рабства во всех его проявлениях – экономическом, юридическом – позволяет определение, основанное на философской категории отчуждения. С этой точки зрения раб – абсолютно отчужденный человек. У раба отчуждается посредством работы в пользу другого человека все его время и его продукция. А тем самым отчуждается в пользу другого и его всеобщая деятельность и действительность, отчуждается и делается собственностью другого его личность. Ничего своего у него быть не может, потому что он сам – собственность другого лица. Именно это экономическое отношение закрепляется юридически.

Михаил Родин: Раб в Древнем Риме – это вещь, с ним можно делать вообще что угодно? Или у него есть какие-то права?

Максим Дурново: Юридически раб считается вещью, которая находится в собственности господина. Прав у раба никаких не было. Он не мог сам по себе совершать никаких юридически значимых действий.

Однако не обладая правоспособностью, раб при этом обладал дееспособностью, то есть способностью совершать юридические акты. В современном праве мы сталкиваемся с другой ситуацией: некоторые лица, обладая правоспособностью, не обладают при этом дееспособностью (малолетние, сумасшедшие). А в древности раб мог заключать сделки, покупать, продавать имущество. Но не как самостоятельный и независимый субъект права. Необходимую для всех этих сделок правоспособность он заимствует от господина. По выражению одного римского юриста, рабы из личностей господ получают свою юридическую характеристику.

Всё, что приобретает раб, приобретает его господин. Однако обязательства раба на господина не падают. За исключением тех случаев, когда он сам поручил или одобрил сделку раба. А действуя без санкции господина, раб мог делать только приращения к его имуществу, но не обременять его обязательствами.

Михаил Родин: Как вообще возможно, что раб ведет как минимум обеспеченную жизнь?

Максим Дурново: Здесь нужно обратиться к такому важному юридическому понятию как «пекулий». Господам порой было выгодно, чтобы и сам раб, и третьи лица считали некоторое имущество как бы принадлежащим рабу, чтобы у него было больше стимулов хорошо работать. И тогда господин предоставлял рабу пекулий.

Пекулием могло быть любое имущество: несколько голов скота, участок земли, ремесленная мастерская, лавка. Раб с пекулием мог иметь бóльшую или меньшую хозяйственную самостоятельность от господина. Как решит господин. Раб на пекулии отдает господину долю дохода, всё, что остается сверх, оставляет себе. В состав пекулия могли входить другие рабы, которых раб на пекулии мог себе купить. Раб раба в Риме назывался викарием.

Усердно работая, раб мог стать владельцем процветающего предприятия, накопить немалые средства. И такие рабы могли даже брать в жены свободных женщин, римских гражданок. Но господин может в любой момент отнять у раба пекулий и отправить работать в свинарник. Просто господину, как правило, это невыгодно.

Михаил Родин: Покупатель, приходя в магазин, понимал, с кем имеет дело – с рабом, которому дали в пекулий этот магазин, или со свободным человеком?

Максим Дурново: Практиковалось вывешивать объявление о том, с кем из обслуживающего персонала покупатель мог заключать сделки. Если он заключал сделку с рабом, приравненным к статусу инститора (заведующего), то господин отвечал потом своим имуществом по требованиям контрагента этого раба. Если же в объявлении было указано, что с рабом заключать сделки нельзя, то покупатель действовал на свой страх и риск. Господин в этом случае снимал с себя ответственность по сделкам такого раба, и ответственность перед контрагентом раба была ограничена его пекулием. Иск о пекулии можно было предъявить в любом случае.

Михаил Родин: Подразумевается, что ты можешь возместить свои убытки от неудачной сделки только в рамках пекулия? Условно, рабу дали магазин стоимостью 5000 сестерций, и вернуть ты можешь не больше этого?

Максим Дурново: Это было ограничение, чтобы обезопасить господ от сделок с теми рабами, которым они не доверяли такие операции.

Михаил Родин: Самый изученный пример рабов-управленцев – это вилики, которые руководили сельскохозяйственным предприятием.

Максим Дурново: До нас дошли сочинения римских писателей-агрономов Катона, Варрона, Колумеллы, где и описан процесс сельскохозяйственного производства на вилле.

Во II в. до н.э. в римском земледелии распространяется прогрессивный товарный тип хозяйства. Наиболее рентабельной и распространенной была вилла площадью 50-70 гектаров, которую обрабатывали полтора-два десятка рабов.

Первая группа рабов в таких хозяйствах – администраторы: управляющий поместьем (вилик) и надсмотрщики. Вторую группу составляли рабы-специалисты: квалифицированные пахари, виноградари, ветеринары. Третья – разнорабочие.

В учебниках и сейчас можно встретить утверждение, что рабы не были заинтересованы в результатах своего труда, работали плохо. Это, конечно, не совсем так.

Какую-то заинтересованность рабовладельцы для рабов всегда могли найти: стремились выделять усердных, создавали им лучшие условия, улучшали материальное положение, ставили над другими рабами.

И самый сильный стимул – надежда на свободу. Рабу могли пообещать под определенными условиями впоследствии отпуск его за выкуп на свободу. Дайте рабу надежду на свободу – и он будет работать, как ни один свободный. Производительность труда у рабов была не ниже, чем у свободных. А за счет более рациональной организации труда на вилле она была и выше, чем в хозяйстве крестьян.

Рядовые сельские рабы, которые составляли наиболее приниженную массу римских рабов, находились не в совсем уж жалком положении в хорошем хозяйстве. Получали достаточно солидный продовольственный паек, примерно равный пайку римского легионера. У них была грубая, но удобная теплая одежда. Заболевших рабов освобождали от работ, лечили. О них заботились, потому что рабы были дороги. Представление о том, что рабы были совершенно дешевы, из них выжимали все соки и тут же выбрасывали…

Михаил Родин: «Дешев, как сард», была такая поговорка одно время в Риме.

Максим Дурново: Была такая поговорка именно тогда, когда был мощный приток рабов. И это было связано с внешними факторами. А вообще-то во всех древних обществах раб – дорогая вещь.

Михаил Родин: У вилика какая была заинтересованность, чтобы его вилла давала как можно больше доходов?

Максим Дурново: Вилик был по сравнению с другими рабами в ином положении. Вилику давали постоянную жену. Она называлась «вилика». У обычных рабов постоянной семейной жизни на вилле, в общем-то, не было. Вилика помогала ему в управлении. Они работали в слаженном взаимодействии.

Обязанностью вилика были работы в саду и в поле, контроль за рабами: отвезти их в поле, привезти обратно, следить за тем, чтобы никто не отстал, не потерялся, чтобы работали с рвением. Вилика наблюдала за работами в доме, на кухне, за прядением шерсти, ткачеством и т.п.

Было очень важно, чтобы вилик и вилика жили в согласии, на этом держалась слаженность в управлении хозяйством. Один из римских писателей-агрономов Колумелла указывал, какова должна быть предпочтительная внешность вилики: она должна быть не дурнушка и не красавица: дурная наружность будет внушать отвращение ее сожителю, а слишком большая красота будет склонять его к праздности. Поэтому следует позаботиться о том, пишет Колумелла, чтобы вилик и не шатался, пренебрегая своей сожительницей, и не бездельничал дома, не выходя из женских объятий. К каким печальным последствиям могло привести несоблюдение подобных предписаний хорошо показывает жутковатая история у Апулея…

Михаил Родин: Это художественная литература того времени.

Максим Дурново: Отражающая реалии. Суть ее состояла в том, что вилик, женатый на рабыне из той же фамилии, сгорал от страсти к женщине на стороне. Вилика, оскорбленная изменой, в отместку сожгла все счета, которые вел муж, и все, что было в амбаре. В отчаянии она предала смерти себя и своего ребенка от вилика, бросившись в глубокий колодец. Господин, узнав об этом, страшно разгневался и предал вилика мучительной казни.

Римские авторы-агрономы не устают подчеркивать, что вилик должен находиться под контролем господина, часто отчитываться. В изображении Катона это выглядит так. На следующий день по приезду в усадьбу хозяин зовет вилика и начинает с ним вести беседу, больше похожую на допрос с пристрастием. Он спрашивает, какой объем работ выполнен, сколько еще предстоит сделать, вовремя ли были выполнены работы, может ли он выполнить то, что осталось, сколько изготовлено вина, собрано зерна и всего остального. «Если рабы болели, им не следовало давать такой большой паек», – говорит господин. Вслед за этим господин приступает совместно с виликом к расчету работ и сроков. Заканчивается проверка тем, что господин производит расчет денег, зерна, фуража, вина, масла, что продать, что купить, что сдать в аренду. И дает вилику соответствующие распоряжения.

Отсутствие должного контроля за управляющими могло поставить господина в положение весьма печальное, как показывает пример двух писем Сенеки. Там господин, прибыв на одну виллу, обнаруживает, что совсем обветшала постройка, засохли деревья, рабы в плохом состоянии. При этом вилик клянется, что он здесь не при чем, просто усадьба старая. Приехав на другую виллу, господин узнает, что обеда отнюдь не предвидится. Ну что остается такому господину? Только искать утешение в стоической философии, рассуждая о неизбежности старости, о пользе умеренности в еде и т.п.

Михаил Родин: В каких еще отраслях использовались рабы с пекулием, то есть рабы-менеджеры, которые могли стать обеспеченными людьми?

Максим Дурново: Тут я должен Вас поправить, рабы-менеджеры и рабы с пекулием – это разные категории. Раб с пекулием – не управляющий, он, по сути, самостоятельный хозяин. Господин дает рабу пекулий, тот ведет хозяйство сам. А управляющий, вилик например, всецело под контролем. Я даже не думаю, что у типичного вилика был какой-то значительный пекулий. По крайней мере писатели-агрономы о пекулии вилика глухи.

Где могли использовать труд рабов, помимо земледелия? В скотоводстве, как пастухов. Это были закаленные, крепкие люди, приученные скакать на лошади, сражаться с волками, разбойниками. Многие из них никогда даже не видели хозяев стад, которые они пасли. Эти рабы были не приучены гнуть спину перед кем бы то ни было. Эти суровые и храбрые рабы-пастухи ценились, но представляли собой довольно опасную силу. По мнению многих римлян, все они были разбойниками, смутьянами. И действительно, порой из-за волнений рабов-пастухов в Южную Италию, где были большие территории пастбищного скотоводства, посылали даже войска для их усмирения.

Совсем другую картину являли собой городские рабы. Роскошные особняки аристократов обслуживали толпы нарядных и очень наглых рабов. Те, кто прибывал по делам к их господам, лебезили перед ними, вручали богатые подарки в ответ на обещание оказать содействие.

Положение городских рабов было намного легче, чем тех, что трудились на виллах. У многих из них были пекулии. И для них ссылка в деревню была самым страшным наказанием.

Особое место в городской фамилии занимали рабы педагоги, врачи, секретари, управляющие: самые близкие к господину люди, которые были посвящены в его тайны. Многие из таких рабов, обычно, кстати, греков, были образованнее своих господ, поэтому наиболее полезны.

Инститоры и приравненные к ним лица могли вести торговлю в лавке, и в разнос, держать постоялый двор. Это, как правило, в Риме объединялось под одной крышей: постоялый двор, харчевня и лавка, называлось «таберна».

Еще одна сфера применения таких рабов – морская торговля и перевозки. Рабу мог быть вверен в управление корабль. Такие рабы назывались магистрами корабля.

Их компетенцией могли быть разнообразные виды занятий, связанных с мореплаванием: перевозка товаров, пассажиров, закупка снастей для корабля, заключение договора о починке корабля, выплаты команде заработной платы и самостоятельная покупка и продажа товаров.

Михаил Родин: Рабы-управленцы могли вести дела не только со свободными людьми, но и с другими такими же рабами?

Максим Дурново: Конечно. Мы сейчас говорим, конечно, о рабах, но вообще-то инститором и магистром корабля мог быть назначен и свободный человек, и вольноотпущенник.

Вообще-то корабль старались не предоставлять рабам в пекулий. Когда мы сталкиваемся с текстами римских юристов, то не видим там ситуации, когда корабль предоставляется господином рабу в пекулий.

Михаил Родин: Я с трудом представляю ситуацию, что человека захватили на войне, сделали из него раба, а потом он попадает на такую должность. Как воспроизводилось рабское население?

Максим Дурново: До сих пор часто в учебниках пишут, что основным источником рабства были войны. Однако источники показывают, что это не так. Свободного человека, попавшего в плен и проданного в рабство, римский писатель называет подобным дикой птице – при первой же возможности она улетает.

Порабощенных пленных трудно содержать: в цепях, под охраной. Рабовладельцы совсем не стремились приобретать таких опасных рабов. Пленных скорее использовало государство на работах, где за ними мог быть установлен эффективный и жесткий надзор: в рудниках, каменоломнях, на строительстве дорог, зданий, как гладиаторов. Даже на войне чаще захватывали рабов побежденных, которые просто переходили в руки победителей.

Но основным источником рабства в Риме, как и везде в древности, было естественное воспроизводство рабов. Гораздо спокойнее и безопаснее приобретать рабов прирожденных. Ведь люди же достаточно спокойно, в отличие от некоторых животных, размножаются в неволе.

Михаил Родин: Были даже такие господа, которые специально разводили рабов на продажу.

Максим Дурново: Такие данные есть о Катоне: он приказывал покупать детей рабов, их воспитывали, обучали и уже более дорого перепродавали.

Михаил Родин: Возвращаемся к началу программы: раб – это, в принципе, вещь. Но насколько он был защищен? Мог хозяин просто взять и убить его?

Максим Дурново: Многие римляне свирепствовали со своими рабами. Рабы в свою очередь плутовали, воровали, бежали. Приходилось их обуздывать. Неслучайно некоторые похоронные заведения в Риме включали в прейскурант услугу «распятие рабов частным образом за дешевую плату». Распятие все-таки процедура. Специалисты нужны, инструменты.

От совсем доходящего до крайности произвола господ рабы были защищены, по крайней мере в эпоху Римской империи. Юрист II в. Гай писал: «В наше время не дозволяется жестоко обращаться со своими рабами сверх меры и без основания». По постановлению императора Антонина, тот, кто без основания убьет своего раба, обязан нести ответственность не меньше, чем тот, кто убьет чужого раба. Постановлением того же императора каралась и чрезмерная суровость господ. Императору поступали запросы от наместников провинций о рабах, которые ищут убежище от дурного обращения господ в храмах богов или у статуй императоров. И император предписал, чтобы, если жестокость господ будет сочтена невыносимой, их принуждали продавать своих рабов.

Михаил Родин: То есть в римском обществе существовала морально-нравственная позиция, что без причины раба лучше не наказывать, не издеваться над ним?

Максим Дурново: Сейчас есть же в Уголовном кодексе ответственность за жестокое обращение с животными. Это было примерно в том же духе. Даже не столько о самих рабах заботилось законодательство, сколько о нравах господ. Ведь сейчас же не о животных право говорит. Оно говорит о нравах.

ПРЕДЫСТОРИЯ РУСИ (раскрыть) ПРЕДЫСТОРИЯ РУСИ (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с доктором исторических наук, руководителем Центра «Восточная Европа в античном и средневековом мире» Института всеобщей истории РАН Еленой Александровной Мельниковой.

Михаил Родин: В прошлом эфире мы рассказали, как сформировался северный торговый путь между Западной Европой и арабским миром, как вокруг этого пути начали возникать протогосударственные образования, как скандинавы вели себя в Западной Европе, как с ними выстраивали отношения франкское государство, англосаксы. Пришло время поговорить, какую роль играли скандинавы на севере Руси, в районе Ладоги в IX в.

Елена Мельникова: Проникновение скандинавов в этот регион началось века с VII, в середине VIII в. возникает Ладога – фактория на Североморско-Балтийском пути. Здесь, в районе Ладоги, Волхова, южнее озера Ильмень возникает центр, который концентрирует торговую деятельность, открывает путь в Восточную Европу. Над ним скандинавами устанавливается контроль. Населяют этот район финны и пришедшие с юга славяне. Возникает финно-славяно-скандинавская синтезная зона, возникает наименование «Русь». Слово это происходит от древнескандинавского слова «роозер» или «роодсмен», которое означает гребцов. Скандинавы, которые прибывали сюда, очевидно, называли себя гребцами, «роодсмен». Это самоназвание тех ватаг, которые отправлялись в путешествие.

Михаил Родин: Слово отразилась в финском языке как «руотси», в эстонском – «роотси», оно существует во всех прибалтийско-финских языках. В современном финском так называют шведов.

Елена Мельникова: Часто играть со словами пытаются дилетанты, поскольку не понимают, что лингвистика – жёсткая наука. Она исследует чёткие законы изменения языка. Закономерности сравнимы с математическими.

Долгое скандинавское «о» в слове «роодс» будет передаваться в финском языке как «уо»: «руотси». Также «боот» - «буотси». Есть целая серия таких слов. Что и говорит о закономерности. Точно так же мы говорим о закономерности передачи финского «руотси» в древнерусское «русь»: финский дифтонг «уо» передавался долгим «у».

Когда пытаются говорить, что название реки Рось в Среднем Поднепровье является прототипом слова «Русь», это совершеннейшая бессмыслица. Такой иранский корень («светлый», «блестящий») действительно существовал. Но это иранское «о» никоим образом не может перейти в древнерусское «у», потому что они восходят к разным индоевропейским гласным. Этимология названия Русь из финского, а в финском из скандинавского наиболее обоснована и принята всеми исследователями.

Михаил Родин: Какие следы оставили скандинавы в районе Ладоги?

Елена Мельникова: Следы скандинавов очень отчётливые: строительство домов, керамика, украшения, оружие, бытовые предметы и, конечно же, погребальный обряд, который отражал верования и представления о загробном мире.

Есть захоронения скандинавов. В Старой Ладоге, в урочище Плакун известен крупный могильник IX в. Там встречаем погребения, где всё: и погребальный обряд, и все предметы – действительно скандинавские. В других местах, например, более позднем крупнейшем торгово-ремесленном комплексе Гнёздово около Смоленска, чисто скандинавских погребений уже нет. Есть погребения по скандинавскому обряду, но горшки славянские и украшения частично скандинавские, частично славянские. В Ярославском Поволжье тоже крупный центр Тимирёво, там финские вещи в погребениях вместе со скандинавскими. Идёт процесс ассимиляции. Но в Ладоге мы видим ещё натуральных скандинавов.

Второй комплекс археологических памятников – это поселения. Ладога, крупнейший центр, хорошо исследован археологами (исследования продолжаются). Древнейшие напластования датируются 750 гг., очень помогает дендрохронология (определение времени по древесным кольцам). Одна из древнейших построек была ремесленной мастерской скандинава. Там инструменты: ювелирные, кузнечные – имеют явно скандинавское происхождение.

Михаил Родин: Поселения возникали там, где встречались финно-угры, славяне и скандинавы.

Елена Мельникова: Эти поселения полиэтничные. Почему они хорошо и развиваются – идёт культурный взаимообмен. На протяжении IX-Х вв. эта сеть поселений продвигается на восток. С середины VIII до середины IX вв. Ладога – единственный крупный центр. Вокруг нее, очевидно, формируется полития, в которой заправляют скандинавы, но которая включает в себя и славянское, и финское население. Та самая полития, в которой устанавливается власть хорошо известного Рюрика.

Михаил Родин: Есть большой торговый путь, вокруг которого формируется протогосударственное образование. Главную роль играют скандинавы, которые организовали этот поток товаров.

Елена Мельникова: Скандинавы контролируют эту систему. Это описано у ибн Русте, арабского автора начала Х в., который описал ситуацию ещё IX в. Он чётко разделяет русов и славян. Он пишет: «Что касается русов, у них есть царь, называемый хакан-рус. Они подъезжают к славянским поселениям на кораблях, высаживаются и забирают их в плен. Везут в Хазаран и Булгар и там продают. У них нет пашен, а живут они лишь тем, что привозят из земли славян. Единственное их занятие – торговля соболями, белками и прочей пушниной…» Он хорошо показывает, что основа – это торговля.

Дальше ибн Русте пишет о славянах: «Страна славян равнинная и лесистая. Сеют они больше всего просо...» Другой характер общества. Это противопоставление чётко осознавали арабские путешественники и писатели.

Торговля по волжскому пути была очень прибыльна. Она осложнялась тем, что в низовьях Волги существовал Хазарский каганат, который, конечно, не рвался иметь конкурентов в виде скандинавских торговцев. И, соответственно, в IX в. открываются другие пути на юг. Идёт постепенное освоение Днепровского пути «из варяг в греки».

В Х в. Днепровский путь начинает играть даже бóльшую роль, нежели Волжский. Потому что к концу Х в. исчерпываются серебряные рудники в восточной части Халифата, и поток серебра иссякает. С новым западным потоком по Днепровскому пути связана дальнейшая история становления древнерусского государства.

Михаил Родин: Вы сейчас подробно описали северную конфедерацию, сформировавшуюся вокруг Ладоги. Но в это же время возникали и другие, о которых мы меньше знаем. И там не всегда были во главе скандинавы.

Елена Мельникова: Да там вообще до X века не было скандинавов. Это в первую очередь среднее Поднепровье: на правобережье – древлянская полития со своими князьями; на левом берегу – северяне, тоже высокоразвитая в социально-политическом отношении славянская группировка. В них тоже развились бы свои государства, если бы в Поднепровье не распространилась скандинавская экспансия с севера во главе с Олегом, и затем на протяжении Х в. началось систематическое подчинение славянских политий.

Михаил Родин: Скандинавы по торговым путям начали постепенно перемещаться в сторону Киева. Что дальше происходило?

Елена Мельникова: Появление скандинавов в Среднем Поднепровье сразу было замечено западными и южными соседями. Первое упоминание имени Рус (Рос в византийской огласовке) происходит из западноевропейского источника «Бертинские анналы». Под 839 годом Пруденций, историограф императора Германской Империи Людовика Благочестивого написал о том, что к Людовику пришли послы от византийского императора Феофила, и вместе с ними появились некие люди, которых Феофил просил Людовика пропустить, чтобы они могли вернуться благополучно домой; они были в Константинополе, а вернуться обратно тем же путём не могли, потому что свирепые племена их не пускают. Народ их называется «рос», и король их, именуемый хаканом, направил их к Феофилу, как они уверяли, ради дружбы. Но что-то не понравилось Людовику в эти росах. Поэтому, расследовав ситуацию, император узнал, что они из народа свеонов (шведов), и, сочтя их скорее разведчиками и в Византии, и в Германии, чем послами дружбы, решил задержать их, пока не удастся доподлинно выяснить, явились они с чистыми намерениями или нет. Каковы были результаты расследования, неизвестно. Но это первая фиксация в письменных источниках наименования «рос».

Потом они упоминаются многократно в византийских источниках. Одно из важнейших упоминаний – это 860 год, когда огромная флотилия безбожных росов оказалась у стен Константинополя. И только чудо Богородицы, ризу которой патриарх Фотий опустил в Золотой Рог, спасло его. Эта огромная флотилия, которая разграбила окрестности Константинополя, произвела фурор в южной Европе, европейцы впервые столкнулись с этим крайне опасным безжалостным народом.

Михаил Родин: Арабские источники подчёркивают различие между русами и славянами на тот момент. Что говорят нам византийские источники?

Елена Мельникова: В середине Х в. византийский император Константин VII Багрянородный описывает поход в Константинополь на однодеревках из Руси. Это 9 глава Трактата об управлении империей, один из наших важнейших источников по образованию древнерусского государства. Он описывает общество росов, которые концентрируются в Киеве. Это военная элита, которая торгует с Константинополем, привозит туда товары – дань, которую они собирают со славянских племён – «славиний», как называет их Константин. Он перечисляет эти славинии. То есть, мы знаем, что на середину века киевским росам (русам) были подвластны древляне, северяне, дреговичи, кривичи – Среднее и Верхнее Поднепровье, полоса, которая соединяет Ладожско-Ильменский регион со среднеднепровским.

Это уже формирующееся государство с определённой территорией и структурой. По словам Константина, в Киеве есть несколько архонтов, среди которых выделяется один, и которые разъезжаются, чтобы собирать дань.

Есть ещё один замечательный источник – русско-византийские договоры. И на Западе, и на Востоке скандинавы, оседающие на этих территориях, заключают договоры с правителями. Мы говорили о договоре Роллона с Карлом Простоватым. Такой же немного раньше был заключён в Англии между правителем Уэссекса и предводителем скандинавов.

И вот, русы, которые оседают в Киеве, после походов на Византию переходят к установлению дипломатических отношений. В 907 или 911 г. (обратите внимание, договор с Роллоном – тоже 911 г.) после успешного похода киевского князя Олега, заключается торговый, в первую очередь, договор с Византией. Он содержит много статей, посвящённых тому, как следует торговать, куда приезжают купцы, где они останавливаются. Их поселяют в квартале Святого Мамма на другой стороне Золотого Рога. Они могут выходить из этого самого квартала в количестве не более 50 человек: боятся византийцы, что их будет слишком большой военный отряд. Следующим договором 944 года, заключенным при князе Игоре, оговаривается, что князь должен давать им охранные грамоты, из которых византийские власти могут узнавать, что они законным образом прибыли и не собираются заниматься разбойной деятельностью. В договоре Игорь именуется великим князем, у него под рукой светлые князья, те, кого Константин называет архонтами. Иерархия внутри элиты – важный показатель формирования государства.

Михаил Родин: В составе посольства упоминаются имена: видно, что дружина князя полиэтнична.

Елена Мельникова: Процессы ассимиляции начинаются. В договоре 907-911 гг. только скандинавские имена, никаких других. А в договоре 944 года выделяются три группы людей. Это, в первую очередь, сами князья, от имени которых заключается договор. При них послы и гости (купцы), которые договор свидетельствуют. Среди послов есть финские имена, но нет славянских. А среди купцов появляются славянские имена. И среди правителей, родственников Игоря, появляются славянские имена: Игорь называют сына Святославом, некая женщина по имени Предслава. Славянские имена появляются в княжеском роде.

Михаил Родин: Скандинавы ассимилируются среди славян, начинают принимать их имена, культуру и язык.

Елена Мельникова: То же самое в материальной культуре. Формируется так называемая элитная дружинная культура, в которой смешиваются элементы и скандинавские, и славянские, и кочевнические, кстати, в очень сильной степени. Замечательное огромное захоронение Черная могила в Чернигове. Мужчина-воин и юноша похоронены по скандинавскому обряду. Там целый ряд предметов, например, котёл с козлиными или бараньими шкурами, черепом, вооружение, конь в ногах: всё по скандинавскому обряду. Но среди предметов, которые сопровождают в загробный мир, например, сумка с венгерским орнаментом.

Идёт смешение культур. В дружины начинают вливаться и славяне, и финны, и кочевники. И к середине Х в., эта общая, уже не только скандинавская, элита начинает называться русью. И русские князья – скандинавы по происхождению, но уже не совсем скандинавы. Если на начальном этапе, в Ладоге, руотси, русь – это гребцы-скандинавы, то здесь это новая военная элита, которая управляет государством. Русская земля, которая упоминается в договорах с греками – это территория, подвластная русским князьям в Киеве. Те, кто находится под властью русских князей – русские, русская земля (в современной терминологии – древнерусское государство).

Михаил Родин: Очень долго, например, в Новгороде и Пскове не называли себя русскими.

Елена Мельникова: Они были новгородцами или словенами. В летописях из Новгорода кто-нибудь идёт в русскую землю, то есть, на юг, в Киев. Очень характерно, что тоже в начале Х в., видимо, возникает название варяг. От скандинавского слова «ваар», клятва. Тот, кто приносит присягу, наёмник. Ни одного случая нет в летописи или в другом источнике, чтобы князья были названы варяжскими. Они всегда русские. Видимо, уже в Х в. и в традиции, которая дошла до летописца, русь и варяги принципиально различны.

Михаил Родин: Русь - это скандинавы, которые пришли в первую волну, ассимилировались и стали уже частью общества. А варяги – это вторая волна. В Х в. русь, эти скандинавы уже говорят на славянском языке?

Елена Мельникова: Они, очевидно, двуязычны. Знаем мы об этом из того же Константина Багрянородного. Он подробно описывает путь росов в Константинополь. Они отплывают от Киева, проходят Витичев, где оснащают суда, и доходят до днепровских порогов. Теперь днепровских порогов нет, ДнепроГЭС закрыл их. Константин подробно описывает эти пороги: как разгружаются, протаскивают суда и т.д. Одни пороги называет по-русски, другие по-славянски и объясняет, что название означает. Все русские имена бесспорно скандинавские. Информатором Константина, вероятнее всего, был рос, но он хорошо знает славянские наименования, двуязычен.

Я думаю, скандинавы осваивали славянский язык в середине Х в. Русь была двуязычной. С начала XI в. очевидно, что славянский русский язык становится единственным.

Михаил Родин: Как мы, в итоге, благодаря совокупности большого количества источников: и археологических, и письменных, должны относиться к легенде о призвании варягов?

Елена Мельникова: Конечно, воспринимать её буквально ни в коем случае нельзя. Это сказание, очевидно, возникло в IX в. и отражает некую историческую реальность. Реальность присутствия скандинавов, их контроля над торговым путём, политией в Ладоге.

Мотив призвания вообще очень распространён в династических легендах. Скорее всего, «Рюриков» был не один десяток. Я думаю, на какое-то время кто-нибудь устанавливал свою власть над этой политией в середине VIII в. Вероятно, действительно существовал «ряд» (договор) с местной знатью, а он был невероятно важен – как для скандинавов, так и для местных славян. Ведь не случайно в Новгороде потом была традиция призвания князей и заключения с ними договоров. По такой же схеме происходило призвание «Рюрика». Это был прецедент. Кроме того, «Рюрик» был важен в конце Х в., когда Владимир расправляется уже со всеми окружающими правителями, с Рогволодом, с Туром в Турове, становится единым правителем, и ему важно легитимизировать свою власть: его предок пришёл к власти по договору, а не захватив, убив... Это легенда становится официальной историей Дома Рюрика.

НОРМАННСКИЙ ВОПРОС (раскрыть) НОРМАННСКИЙ ВОПРОС (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с доктором исторических наук, руководителем Центра «Восточная Европа в античном и средневековом мире» Института всеобщей истории РАН Еленой Александровной Мельниковой.

Михаил Родин: «Откуда есть пошла русская земля»? В чём разница между поведением скандинавов в Западной и Восточной Европе? Вопрос норманизма и антинорманизма в российской истории – один из острых вопросов, которые вызывают бурную эмоциональную реакцию. Это удивительно, потому что в исторической науке вопрос этот уже давно не стоит. За последние 100 лет появилось огромное количество археологических, географических, лингвистических источников, которые позволили науке закрыть этот вопрос. И если он где-то обсуждается, то чаще всего на уровне XVIII в.: моются кости Ломоносову, Миллеру, Татищеву. Елена Александровна, расскажите вкратце предысторию.

Елена Мельникова: Проблема возникла в XVIII в., когда потребовалось новое осмысление исторического прошлого. Была основана Российская Академия Наук. Были приглашены крупные немецкие учёные-историки: Байер, Миллер и ряд других. Их труды основывались на изучении древнерусской письменности, в первую очередь – Повести Временных Лет. Миллер написал обзор ранней русской истории, который обсуждался в Академии Наук. Ломоносов выступил резко против.

Образование государства в то время понимали как единовременный акт, что один человек может организовать государство. По Повести Временных Лет пришёл скандинав Рюрик и организовал государство. Миллер всё это чётко изложил, следуя ПВЛ. Патриотические чувства Ломоносова были оскорблены: что же, русский народ сам не может организовать государство? Разгорелась бурная полемика по этому вопросу. Это было как бы отражение процесса становления национального самосознания.

Ломоносов был образованным человеком, но не историком. Поэтому те методы работы с источником, которые использовал Миллер (европейский учёный-историк), для Ломоносова были не совсем понятны и не являлись аргументом. В Европе наука тогда стояла на более высоком уровне. Примерно через 2-4 десятилетия этот спор заглох, и Карамзин (ведущий российский историк) писал о приходе скандинавов и участии их в образовании государства безо всяких проблем.

Новая вспышка антинорманизма была связана со славянофильством. В рамках славянофильских концепций признание скандинавов участниками процессов образования государства было неприемлемо. Появились работы Гедеонова и других историков, которые сразу же подверглись резкой критике, как архаизирующие методы исторического исследования и не соответствующие уровню лингвистических знаний того времени.

В конце XIX в. начались интенсивные археологические исследования, которые показали присутствие скандинавов в очень многих местах. Менялись и методологические, теоретические основы происхождения государства: стало ясно, что это длительный процесс, а совсем не одномоментный акт. Что славянские племена долго и интенсивно развивались, а приход скандинавов лишь усилил процесс образования государства. Независимо от того, какова была этническая принадлежность Рюрика, государство всё равно образовалось бы. Эти процессы шли внутри восточнославянского общества.

В конце XIX – первой половине XX вв. был научный консенсус, о присутствии скандинавов и их активной роли в формировании древнерусского государства, скандинавской элите, которая возглавила эти процессы, говорили спокойно. Но в конце 40-х гг. разыгралась трагическая борьба с космополитизмом: всякое иностранное влияние было запрещено под угрозой наказаний. Некоторые из историков начали искать иные варианты объяснения древнерусской истории, и возобладало представление о самостоятельности развития восточных славян. Естественно, это полный абсурд, потому что автохтонное развитие невозможно в принципе. Развитие идёт, когда происходит взаимовлияние, взаимодействие. Иначе полный застой.

Это никого не беспокоило в то время, беспокоила линия партии. Норманны были изгнаны из русской истории. В книгах 50-х годов скандинавы, как правило, не упоминаются вообще. Хотя раскопки продолжались и в тех местах, где скандинавы составляли едва ли не основную массу населения. И когда эта волна спала, то в научной среде опять установилось согласие, в котором мы пребываем и теперь. И норманизм, и антинорманизм – это глубоко устаревшие и абсолютно не продуктивные с научной точки зрения представления. Мы говорим совершенно о других вещах.

Вопросов много сугубо научных. Например, на каком языке говорили скандинавы, которые приходили в Восточную Европу? Мы не знаем, как происходила языковая ассимиляция скандинавов. Скандинавы приходили в Восточную Европу, жили здесь, часть из них возвращалась обратно. Через Русь, Восточную Европу они приходили в Византию и там знакомились с христианством. Как это отражалось в культуре самой Скандинавии? Мы подняли вопрос, сейчас этим занимаются скандинавские археологи.

С источниками большие сложности. Ни на Руси, ни в Скандинавии в IX – начале XI вв. развитой письменности не было. В Скандинавии было руническое письмо, но очень мало использовалось. На Руси письменность пришла вместе с христианством в конце Х в. Древнерусские письменные памятники были написаны в лучшем случае в 30-е годы XI в., а то, что дошло до нас – ПВЛ – составлена в начале XII в. То есть на протяжении IX – первой половины XI вв. существовали рассказы, эпические повествования, песни о событиях, которые дошли до летописца. А какие-то не дошли. Рассказы обрастали разнообразными фольклорными мотивами. Поход Олега на Константинополь насыщен ими. Он и отравленное вино отвергает, за что его прозвали Вещим, и ставит корабли на колёса, и целый ряд других мотивов. Есть историческое ядро, на которое накручивается масса всяких других вещей. Это дошло до летописца. Летописец имеет своё собственное представление об истории, основанное на византийских образцах. И, соответственно, тоже трансформирует эти мифы. Например, рассказывая о Кие, основателе города Киев, он пишет о Кие как о князе. Но потом он добавляет: а вот невежественные люди говорят, что Кий был перевозчиком. О Кие ходило несколько легенд: он был охотником, он был перевозчиком, а летописец из него делает князя.

Михаил Родин: Елена Александровна демонстрирует то, что называют «критика источника». Сейчас учёный не имеет права взять ПВЛ, прочитать её дословно и поверить всему, что там написано. Учёный должен понимать: кто написал, зачем, в каких условиях, откуда брал информацию, что у него творилось в голове, и только с учётом этого делать выводы.

Елена Мельникова: Наряду с ПВЛ мы имеем целый ряд памятников, которые были созданы в тех регионах мира, где письменность существовала давно. Это, в первую очередь, Византия с античным наследием, арабский мир, западная Европа. И связи с Восточной Европой, с восточнославянским миром, со скандинавами начали отражаться в этих письменных источниках. Эти источники восполняют многие лакуны в нашем знании истории. Например, Ярослав Мудрый был связан родством чуть ли не со всеми правящими домами Европы. Но в летописи об этом не говорится практически ничего, за исключением того, что у Ярослава умерла жена по имени Ингигерда (в другом источнике она названа Ириной), и его сын Владимир был женат на византийской принцессе. А из византийских, западно-европейских и скандинавских источников предстаёт совершенно другая картина. Один из его сыновей, Изяслав, был женат на сестре польского короля Казимира I. Другой, Всеволод, на византийской принцессе, родственнице, может быть дочери, императора Константина IX Мономаха. Елизавета, Анастасия и Анна были выданы замуж за королей. Елизавета – за норвежского Харальда Сурового, Анастасия – за венгерского Андрея I, и Анна – за французского Генриха I. Вероятно, сын Ярослава Илья был женат на сестре датского и английского короля Кнута Великого. Ярослав как мы знаем из скандинавских источников, был женат на шведской принцессе Ингигерд, которая и получила, очевидно, на Руси имя Ирина.

Для раннего периода летописец практически не упоминает о брачных связях. Исключение составляют Игорь и Ольга. Мы не знаем, кто была жена Святослава. О Владимире мы знаем только о его женитьбе на принцессе, и что у него были 300 наложниц в разных местах, да ещё Рогнеда. Летописца начинают интересовать матримониальные связи внутри клана Рюриковичей с конца XI в. А внешние браки его практически не интересуют.

Михаил Родин: Определимся с общеисторическим фоном. Cобытия в нашей стране не оторваны от событий в Европе. Cкандинавы в IX веке – головная боль всей Европы.

Елена Мельникова: «Спаси нас, Господи, от чумы и нашествия норманнов» – есть такая знаменитая молитва. Эпоха викингов охватила всю Европу от Балтийского и Северного до Средиземного моря. Движение скандинавов началось на запад и на восток значительно раньше. Первая волна экспансии – это V век, когда англы и юты (это племена, которые жили на Ютландском полуострове), и саксы, которые жили в основании Ютландского полуострова, переселяются в Англию. В V же веке появляется первые поселения скандинавов, очевидно с острова Готланд, на восточном побережье Прибалтики. На территории Литвы – Гробиня, большое торгово-ремесленное поселение; на острове Сааремаа – большой могильник скандинавский; в Финском заливе, на острове Большой Тютерс была, очевидно, стоянка скандинавов; и на севере Ладожского озера тоже обнаружены следы их пребывания. В Восточную Европу их привлекала пушнина. На западе скандинавов привлекали богатство и возможность расселиться. Затем устанавливаются торговые связи с Англией, Германией, Франкским государством. Восточноевропейская пушнина, золото, серебро, предметы роскоши на западе – возможность обмена.

Ещё одно обстоятельство поставило скандинавов в исключительное положение – арабские завоевания. В VII в. южное побережье Средиземного моря вплоть до Испании завоёвано арабами. И интенсивная торговля центральной и североморской Европы со странами Востока прекращается. Начинаются поиски нового пути. И скандинавы оказываются в центральной части этого возможного пути. В VII-VIII вв. побережье Северного моря оказывается усеянным торговыми центрами. Путь проходит через Балтийское море и дальше в Восточную Европу. И затем постепенно обнаруживается проход дальше в арабский мир.

Михаил Родин: Мы привыкли к названию «Путь из варяг в греки», но сначала возник «Путь из варяг в арабы».

Елена Мельникова: В основном скандинавы доходили до Средней Волги: город Булгар при слиянии Волги и Камы, здесь основная торговля и происходила. Редко проходили дальше в Каспийское море. Устанавливается мощная трансъевропейская торговая магистраль. Участие в этой торговле невероятно прибыльно. Арабский Восток становится источником серебра и золота, по балтийско-волжскому пути это серебро проникает в Скандинавию, в первую очередь, на Готланд, доходит до Дании и дальше до Англии и Франции.

Михаил Родин: В то время разделить торговлю и бандитизм очень сложно. Скандинавы где могли – грабили, где не могли – приходилось покупать. Воин и торговец тогда было одно и то же.

Елена Мельникова: В первую очередь надо защищать свои товары и самого себя. Установление этого торгового пути имело колоссальное значение – для Скандинавии в первую очередь, потому что оно сильно продвинуло процессы социального расслоения, имущественной дифференциации, укрепления власти конунгов и, соответственно, процессов образования государств в самих скандинавских странах. Точно так же в восточнославянском мире. Идёт колоссальный поток ценностей. Естественно, он притягивает к себе местную племенную знать, потому что кому как ни ей удобнее всего добывать в виде дани пушнину и снабжать купцов. И купцам удобнее получить тюки пушнины, собранные местной знатью. А местная знать за это получает серебро и обогащается. Идут процессы, которые способствуют образованию государства. Этот путь формирует инфраструктуру: пути подвоза, поселения, где купцы могут остановиться, отремонтировать суда, поторговать, запастись продовольствием. Поселения притягивают ремесленников, потому что суда надо чинить, можно сделать изделия и за это получить серебро... Объём этой торговли очень хорошо демонстрирует количество кладов серебряных арабских монет. Первые два клада на территории Восточной Европы появляются в Ладоге в 780-е гг. На рубеже VIII-IX вв. первые клады образуются в Петергофе и на острове Готланд. На протяжении IX-X вв. на Готланде отложилось около 80 тысяч арабских монет. Это только то, что найдено. Недавно был обнаружен клад весом в 8 кг серебра. Монет там было много. И скандинавы играют здесь очень активную роль, осуществляют связи с Западом.

Для того, чтобы путь нормально функционировал, нужно его контролировать: обеспечивать безопасность. В регионе между Ладогой и Ильменем возникает то, что называют политией: ещё не государство, но уже и не племенное образование. Первая полития на территории восточных славян.

Михаил Родин: Это взаимодействие племён, внутри которых выделилась знать. Они между собой начинают договариваться, устанавливают правила и регулируют взаимоотношения.

Елена Мельникова: Идёт взаимное слияние, синтез разнокультурных элементов. Местное население – финны, которые поставляют пушнину, славяне-земледельцы, которые пришли с юга, есть и другие примеси. Славяне занимаются ремесленной деятельностью, обеспечивают продовольствие. Знать собирает дань и впускает на рынок и т.д.

И сюда же добавляются скандинавы, которые привозят роскошь для знати. Кроме того, скандинавы являются в это время лучшими воинами в Европе. В конце VIII – первой половине IX вв. они наводили ужас на Европу. Ни мощное франкское государство потомков Карла Великого, ни английское государство не могло с ними совладать. На протяжении года Париж осаждён викингами. После чего выплачивается огромная сумма – 8 тысяч фунтов серебра (фунт – 400 грамм), чтобы они ушли от Парижа. Лондон осаждён. Захвачена вся центральная Англия. Там образуется область датского права.

Михаил Родин: Важный вопрос – ассимиляция. В Западной Европе норманны начинают заниматься земледелием и растворяются в местном населении.

Елена Мельникова: У устья Сены у викингов, начиная с раннего IX в. было излюбленное место для грабежа, прокорма. Руан был снесён с лица Земли. Епископ бежал оттуда в панике ещё в 30-40 гг. IX в. Разорена была вообще вся территория.

В конце IX – Х вв. начинается попытка использовать одних викингов против других. Некоторые из отрядов викингов начинали поступать в качестве вассалов на службу франкским и английским королям. Иногда они уходили обратно, иногда оставались при дворе. К началу Х в. фактически вся северная часть Сены была разграблена и занята отдельными отрядами викингов. Одного из них, возможно, наиболее активного, сильного, французские источники называют Роллон, по-скандинавски – Хрольв. В 911 г. император Франкской империи Карл Простоватый заключил договор с Роллоном о том, что он предоставляет ему территорию с центром в разорённом Руане, и Роллон обеспечивает охрану Парижа и вообще франкских территорий. Роллон поселился в Руане, его потомки стали герцогами. Так возникло герцогство Нормандия – от слова «норманны». Эта территория сохранилась уже до нашего времени.

Уже буквально лет через 150, когда Вильгельм Завоеватель пошёл в Англию, норманны-завоеватели говорили на французском языке, освоили французскую культуру. В конце Х в. один нормандский герцог искал учителя для своего сына, чтобы обучить его датскому языку. Включение в государственную структуру обеспечило очень быструю ассимиляцию скандинавов. Франция была государством со сложившимися традициями, системой вассалитета и т.д., норманнам приходилось включаться в эту систему.

Михаил Родин: Есть ещё примеры в истории, как иноязычное население приходит, отдаёт своё имя, растворяется полностью в населении, остаётся от них только имя и воспоминание о том, что они приходили. В период формирования государств очень часто верхушка государства иноэтнична. Это такая закономерность.

 

АНТИЧНЫЕ САНКЦИИ (раскрыть) АНТИЧНЫЕ САНКЦИИ (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с доктором исторических наук, ведущим научным сотрудником Института всеобщей истории РАН Сергеем Карпюком.

Михаил Родин: Говорить мы сегодня будем об экономических санкциях, применявшихся почти 2500 лет назад в Древней Греции - про Мегарскую псефизму, которая стала причиной разрушительной Пелопоннесской войны. И оттолкнувшись от этого посмотрим, как вообще функционировала древнегреческая экономика.

Сергей Карпюк: В 432 г. до н.э. Афинский морской союз, ведущий военно-политический союз в Греции, объявил санкции против Мегар. Было принято постановление Афинского народного собрания – псефизма, – по которому жителям города Мегары не дозволялось ни приезжать, ни торговать ни в Афинах, ни в других городах Афинского морского союза. Это было сурово, потому что Мегары – маленький полис и обладают очень маленькой хорой, сельскохозяйственными территориями. Мегары были союзницей Спарты. И спартанцы выдвигают афинянам одно из требований – отменить Мегарскую псефизму. Афиняне отказались, и началась война, которая продолжалась 27 лет, нанесла тяжелый ущерб миру греческих полисов.

Михаил Родин: Давайте разбираться. Есть два противоборствующих союза городов-государств. В одном во главе стоят Афины, это Афинский союз, а в Пелопоннесском союзе во главе стоят спартанцы. Мегары – часть Пелопоннесского союза. Какие причины могли привести в то время к такому способу борьбы как экономические санкции?

Сергей Карпюк: Древняя Греция тогда раскололась на две группировки. Афины – крупнейшая демократия. А Спарта поддерживала традиционные олигархические режимы.

Мегары с 461 по 446 год входили в Афинский морской союз. Спарта после катастрофического землетрясения 464 г. ослабла, поэтому Мегары перешли под влияние Афин, но в 446 г. было восстание и Мегары обратно ушли в Спарту. У афинян, естественно, осталось недоброжелательство к Мегарам.

Потом был какой-то повод. Некоторые источники (между источниками, как обычно, противоречия) говорят об убийстве послов на территории Мегары. Имеют ли отношение к этому мегарцы или это была провокация – никто не знает. Но поводом воспользовались.

Михаил Родин: Я помню, что были какие-то экономические шпильки со стороны Мегары в сторону Афин: привечали у себя беглых рабов, вспахивали какие-то земли, которые им нельзя было пахать…

Сергей Карпюк: Это обычное обвинение. В комедии Аристофана, афинского драматурга, примерно говорится: «Ну что за повод… Сбежали две девки из борделя Аспасии. А Аспасия – это жена Перикла. Мегарцы их привечали… Из-за этого воевать…» Я пересказываю вольно, там очень соленые шуточки.

Средства экономического давления в Древней Греции, не часто, но применялись. В период Коринфской войны (это 395–387 гг. до н.э.) спартанцы блокировали черноморские проливы, а Таманский и Керченский полуострова были одной из главных житниц Афин. И в Афинах начинается недостаток продовольствия.

Михаил Родин: Ситуация с экономическими санкциями – хороший повод поговорить о том, как в принципе был устроен античный мир.

Сергей Карпюк: Древняя Греция – это не империя, это множество независимых городов-государств, полисов. Они возникают примерно с рубежа IX-VIII вв. до н.э.. Это небольшие государства. Аристотель говорил, что идеальный полис – это тысяча граждан. Полис состоит из трех сословий. Сословие – это статус, который нельзя менять, пожизненный, наследственный. Это свободные граждане, которые владеют полисом. Потом свободные неграждане – что называется, «понаехали тут». Они имеют имущественные и юридические права, но не имеют политических и права владения землей. Но играют значительную роль в экономической жизни. Как правило, это ремесленники или торговцы. И третье сословие – рабы, которые не имеют никаких особых прав.
Михаил Родин: Как они между собой соотносились по количеству? Граждане, которые имели право голосовать, сколько их было?

Сергей Карпюк: Примерно 15%. Это мужчины с 20 лет. От 18 до 20 лет – то, что мы бы назвали срочной службой. С 20 лет мужчины-граждане – члены Народного собрания, они правят этим полисом, считают его своим владением. Главная грань была не между свободными и рабами. Случаев отпуска рабов на волю сколько угодно. А случаев, чтобы негражданин стал гражданином, получил политические права, единицы.

Греческая экономика была рыночной. Греция – бедная ресурсами страна и никогда не могла быть самодостаточной. Она ввозила зерно, металлы, рабов и вывозила продукты ремесла и высокоинтенсивного земледелия – оливковое масло и вино.

Эта свобода действий, отсутствие деспотической царской власти привели к бурному экономическому росту, так называемому «греческому чуду». За архаический период истории Древней Греции (VIII-VI вв. до н.э.), по подсчетам историков экономики, рост валового внутреннего продукта Греции был примерно в три раза. Это огромная скорость. Темпы были превзойдены только в эпоху Великой промышленной революции в Англии.

Михаил Родин: А за счет чего был достигнут этот рост?

Сергей Карпюк: Использование человеческих ресурсов. Свобода экономической деятельности. Стремление к обогащению, стремление к соревнованию. Греческая цивилизация носила характер соревновательной. И Олимпийские игры, и прочие соревнования тому пример. Но соревновались между собой ремесленники и прочие. Экономическая конкуренция была и между полисами, и внутри каждого полиса.

Первоначально и власть, и богатство были только у аристократов. Но экономический рост способствовал обогащению основной массы гражданского населения полиса, которое называлось «демос» (по-гречески «народ»). И они постепенно требовали все больше и больше политических прав.

Михаил Родин: Получается так, что в древнегреческом обществе демократия пришла не из глубины веков, а она была завоевана самим народом?

Сергей Карпюк: Первоначальная попытка развития цивилизации в Греции – это крито-микенская цивилизация, деспотия с царями. Очень похоже на Ближний Восток. Но нашествием дорийцев эта цивилизация была сметена, и наступили «темные века» – XI-IX вв. Но этот регресс способствовал второй попытке государственности. Знать, потомки басилеев, царей имели и экономическую, и политическую власть. А демос весь архаический период боролся за то, чтобы их потеснить. Это стало возможным благодаря тому, что: а) демос разбогател; б) изменению военной тактики. Первое тысячелетие – это появление железного вооружения, фаланги гоплитов. Гоплиты – «средний класс», крестьяне, тяжеловооруженные воины. И если гоплиты играли важную роль в бою, они, естественно, требовали соответствующего места в политической жизни. Это, в конце концов, приводит к демократии, к власти демоса.

Михаил Родин: Очень важный момент – практика остракизма. Когда какой-то человек приобретает слишком большое влияние и есть наметки, что он будет требовать себе единоличную власть, его изгоняют.

Сергей Карпюк: Остракизм был введен законами Клисфена в конце VI века, стал применяться через 20 лет. Человека изгоняли по одному подозрению на 10 лет. Без лишения гражданских прав, без конфискации имущества.

Михаил Родин: Не было суда, следствия, доказательств вины?

Сергей Карпюк: Нет. Это было просто голосование. Два заседания Народного собрания. Одно решало, нужен ли остракизм. Второе – голосование черепками («острака»). И человека изгоняли, но не убивали, как раньше. А через 10 лет он мог вернуться.

Михаил Родин: Нужно поговорить еще и о таком уникальном явлении как греческая колонизация. Потому что в том числе и благодаря тому, что постоянно из полиса кого-то нужно было изгонять по политическим или экономическим причинам и просто поскольку население вырастало, полисы начали плодиться. Как это происходило?

Сергей Карпюк: Было три волны колонизации. XI-X вв. до н.э. – греки освоили острова и запад Малой Азии. Вторая волна – Великая греческая колонизация VIII-VI вв. до н.э. И третья волна – IV-III вв. до н.э., поход Александра Македонского и освоение востока.

Михаил Родин: Освоение Крыма, Таманского полуострова – это вторая волна?

Сергей Карпюк: Да, VIII-VI вв., продолжилась в V в. Причерноморье осваивали позже из-за того, что был достаточно холодный климат. Но вообще, в результате Великой греческой колонизации греки распространились от нынешней Каталонии до устья Дона, освоили земли Средиземноморья и Причерноморья.

На то были причины. Во-первых, нехватка плодородных земель. Старшему сыну земля еще доставалась, а младшему – уже нет. Участки нельзя было дробить. Вторая причина – внутренняя борьба в греческих городах-государствах. Чаще всего проигравшая сторона уплывала и основывала колонию. Колонии основывались на месте торговых факторий. И третья причина торговая: грекам нужны были ресурсы и рынки сбыта.

Город, основывающий колонии, назывался «метрополия» – «мать-город». Этими городами были, как правило, торговые центры, у которых было мало земли. Афины и Спарта – наиболее крупные греческие полисы – сравнительно мало принимали участия в колонизации. Много городов основывали Коринф, Мегары, Милет, города острова Эвбеи – Халкида, Эретрия и некоторые другие.

Как это происходило? Выбирали так называемого ойкиста – это основатель колонии, почтенный человек. Он набирал поселенцев, колонистов. Это молодые люди. Отправлялись за предсказанием в Дельфы. Дельфийский оракул, почитаемое греками святилище, давал предсказание. Брали годичный-двухгодичный запас продуктов, садились на корабли и плыли. Приплывали. И как Вы думаете, что они делали в первую очередь?

Михаил Родин: Должны были ставить какой-нибудь острог, чтобы защищаться от местного населения.

Сергей Карпюк: Правильно. Строили стены, делили участок внутри стен для домов и за стенами – для полей. И если колония развивалась, то потомки основателей превращались в местную аристократию, у них были самые лучшие участки. Греческие колонии были независимыми полисами. Они сохраняли, как правило, хорошие отношения с метрополией, но иногда даже позже воевали с ней.

Михаил Родин: Эти колонии были выгодны местному населению? Почему их пускали? Почему не выгоняли?

Сергей Карпюк: Греки, конечно, стремились не конфликтовать с местным населением. Конечно, были и столкновения. В Византии с фракийцами, это воинственный народ на месте нынешней Болгарии. Со скифами в Крыму. Но, в принципе, греки стремились заинтересовать местных правителей торговлей. Им нужны были и рынки сбыта, и рынки сырья, торговля. Скифское золото, которое в Эрмитаже, в наших хранилищах – это же греческое золото по заказам или для продажи скифским правителям.

Колония должна была быть самодостаточной. Но что-то привозили. Греки распространили культуру виноделия от Крыма до юга Франции. Но, конечно, высококачественное вино и оливковое масло импортировалось из Греции. И, конечно, предметы высококачественного ремесла. В результате колонизации расцвела торговля. И греческие монеты, так называемые «совы», афинские тетрадрахмы завалили всё Восточное и Западное Средиземноморье.

Греки распространяли свои технические навыки, но и сами приобретали технические навыки с Востока. Заимствовали письменность у финикийцев, но совершенствовали и распространяли по всему Средиземноморскому бассейну.

Михаил Родин: Греки умудрились распространиться так широко, но при этом не потерять ощущения единства своей греческой цивилизации. При этом они не были одним государством. Как им это удалось на таких огромных просторах?

Сергей Карпюк: Они распространяли идею полиса. Основывался новый город. Как в любом полисе, там должен быть акрополь, где стояли храмы греческим богам, должна была быть агора, рыночная площадь, где осуществлялась и экономическая деятельность, и политическая – народные собрания. Посылали жертвы общегреческим оракулам – в Дельфы, в Делос. Посылали атлетов на общегреческие игры. Было единое культурно-религиозное пространство.

При этом если у грека спрашивали «Кто ты?», он отвечал: «Я фиванец», «Я афинянин», «Я спартанец». Но не «Я эллин». Политическая независимость не препятствовала культурному единству. А многообразие способствовало бурному экономическому и культурному росту.

Михаил Родин: Насколько я знаю из этнографии, если расселить один народ по соседним долинам, как это бывает в Дагестане, они через пару сотен лет начинают говорить на разных языках, потому что языки просто расходятся. Древнегреческий так не распался. Именно благодаря вот этому культурному единству?

Сергей Карпюк: Древнегреческий язык стал койне, общим языком Восточного Средиземноморья. И многие древнегреческие авторы… Лукиан, он же сириец. Для греков важно не национальное происхождение, а культурное. Ты живешь в полисе, говоришь по-гречески – значит, ты грек.

Было экономическое единство. Политическое тоже: колонии участвовали в войнах и союзах. Афинский морской союз потерпел неудачу в том числе из-за знаменитой Сицилийской экспедиции 415-413 гг. до н.э., когда Афины пытались завоевать Сицилию и столкнулись с Сиракузами, таким же мощным демократическим полисом.

Михаил Родин: И как на это единое экономическое и культурное пространство влияла конкретно та самая Мегарская псефизма? Как на него повлияла Пелопоннесская война?

Сергей Карпюк: Плохо повлияла. После Пелопоннесской войны – время политического ослабления Греции. Персидской империи удалось использовать политику «разделяй и властвуй», поддерживать то Спарту, то Афины, ослаблять их.

Михаил Родин: Насколько я понимаю, единство греков в борьбе с персами преувеличено?

Сергей Карпюк: Конечно! Греко-персидские войны, поход Ксеркса на Грецию. Примерно треть греческих полисов выступает на стороне Персии, треть нейтральна, и треть выступает против. Но в этой трети Пелопоннесский союз, главная сухопутная сила, непобедимая гоплитская спартанская фаланга, и Афины с их мощным флотом. После победы греков в греко-персидских войнах начинается противопоставление эллинов и варваров. Вот я эллин, культурный, умный, не раб. А напротив варвары, они слабые, их можно победить, они рабы. До этого такого противопоставления не было.

Михаил Родин: Афины демократически у себя внутри полиса приняли решение, которое привело к войне. Насколько в принципе демократия может быть эффективной при принятии таких сложных политических решений и тем более во время войны? Что нам говорит греческий опыт?

Сергей Карпюк: Пока дела идут хорошо, демократия эффективна. Но опыт Пелопоннесской войны для Афин показывает, что в кризисных ситуациях народное собрание, прямая демократия не эффективна. Во время кризиса принимались неудачные решения, изгонялся Алкивиад, удачный стратег-полководец. Казнили полководцев, которые победили в битве при Аргинусских островах, несмотря на то, что они одержали победу: было много слишком погибших.

Но афинская демократия оказалась удивительно живуча. Несмотря на все поражения, она выжила и после Пелопоннесской войны. И расцвет греческой культуры, безусловно, связан во многом с демократией.

Вообще, примерно с 300 г. до н.э. до 1800 г. н.э. демократии были экзотикой. И слово «демократия» было скорее ругательным. Оно было реабилитировано Французской революцией и английскими либералами середины XIX века. Современное определение демократии восходит к Геттисбергской речи американского президента Линкольна 1863 г. Он, начитавшись Фукидида на ночь, выдал определение, что демократия – это власть народа, осуществляемая народом и для народа. Но долгое время демократия была, что называется, непрестижной.

Михаил Родин: Как вообще соотнести эти понятия – греческая демократия и современная демократия? Насколько они родственны на самом деле?

Сергей Карпюк: В 1993 году праздновали 2500 лет демократии. Это от реформ Клисфена 508–507 г. до н.э. В Греции праздновали, в США, в Европе. Но наша демократия восходит, скорее, к представительству сословий, а не к прямой афинской демократии.

Прямая демократия применяется только на периферии. Она хороша для небольших образований. Греческие полисы (Афины – исключение) были небольшими образованиями – примерно 1000 граждан. У нас другой тип демократии – представительная. Прямая демократия существует только в условиях муниципальных образований.

МИФЫ ОБ ЭВОЛЮЦИИ ЧЕЛОВЕКА (раскрыть) МИФЫ ОБ ЭВОЛЮЦИИ ЧЕЛОВЕКА (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с главным редактором портала Антропогенез.ру Александром Борисовичем Соколовым.

Михаил Родин: Не так давно Александр издал книгу «Мифы об эволюции человека». Ему удалось собрать обширную коллекцию разнообразных заблуждений на этот счёт. Сегодня мы постараемся обсудить те мифы, которые встречаются даже среди образованных людей.

Александр Соколов: Это, к сожалению, весьма распространённое явление. В 2007 году десять академиков РАН, настоящих, среди которых покойный Гинзбург, Жорес Алферов, ряд других уважаемых ученых, писали письмо, в котором выражали обеспокоенность клерикализацией, что насаждается религия, в школах отменяются предметы типа астрономии. В частности они коснулись теории эволюции: «А вот Дарвин никогда не утверждал, что человек произошел от обезьяны. Дарвин утверждал, что у человека и обезьяны был общий предок». То, что пишут академики, неверно в двух пунктах. Во-первых, Дарвин это писал прямым текстом. И, во-вторых, человек таки произошел от обезьяны. Это была обезьяна ископаемая, но смысл от этого не меняется.

Другая замечательная история – история зарождения мема «митохондриальная Ева». Его вбросили расторопные журналисты. И мгновенно появились аналогии с библейским сюжетом, с райским садом, с изгнанием из рая. В январе 88-го года на обложке журнала Newsweek на тему этого исследования уже Адам и Ева в образе негров изображены.

1987 год, Ребекка Кэнн и ее коллеги изучали митохондриальные ДНК у 147 представителей всех рас, построили родословную, она сошлась к единому корню. Доказали, что действительно есть общий предок у всех современных митохондриальных ДНК. Митохондриальная ДНК – это маленькая кольцевая молекула ДНК, которая находится в наших митохондриях. Она передается только от мамы и меняется только в результате мутаций. Если мы знаем скорость мутации, сравнивая между собой две митохондриальные ДНК двух людей, можем рассчитать, когда жил их общий предок. Они это сделали, нашли общий корень, ближе к корню оказалась чисто африканская ветвь, бушменская. Генетическое разнообразие в Африке оказалось максимальным. Из этого было выдвинуто предположение, что, вероятно, этот реконструированный общий предок находился тоже в Африке. И жил примерно 200 тысяч лет назад.

Из этого легко перепрыгнуть к утверждению, что прародительница всех людей жила в Африке 200 тысяч лет назад. Неверно. Она не была прародительницей всех людей. Она там жила не одна, помимо нее жили тысячи других женщин. От нее нам досталась только митохондриальная ДНК. Митохондриальная ДНК – это меньше 1/1000% нашего генома.
Михаил Родин: А как это все было на самом деле?

Александр Соколов: Есть только гипотезы. Когда это исследование проводилось, существовали разные конкурирующие между собой представления об эволюции человека. Полицентристы считали, что разные расы возникли независимо друг от друга на разных материках: монголоиды – в Азии, негроиды – в Африке, европеоиды – в Европе. Кроме того, некоторые генетики доказывали, что человек зародился в Азии.

Но, судя по данным этого исследования, по крайней мере женщина, от которой нам досталась митохондриальная ДНК, находилась в Африке. Дальнейшие исследования, касающиеся Y-хромосомы, которая передается от папы, показали, что так называемый Y-хромосомный Адам тоже африканский. Правда, жил в другое время. И дальнейшие многочисленные исследования подтвердили именно африканское происхождение человека.

Древнейшие антропологические находки представителей нашего вида, Омо I, скелет, найденный Ричардом Лики в 1967 году, – это тоже Африка.
Михаил Родин: Но есть же ещё лингвистика.

Александр Соколов: Проанализировали более 500 языков мира, оценили их фонетическое разнообразие, получилось, что оно в Африке максимально, а по мере удаления из Африки убывает. То же самое говорит нам археология. Различные научные дисциплины независимо друг от друга указали на Африку как на нашу прародину. В общем, это факт. Это предполагал еще Дарвин, а в XVIII в. Бюффон тоже высказывал такую идею.

Михаил Родин: Но сейчас антропология развивается семимильными шагами.

Александр Соколов: Уже в 2000-е годы к картине, что древние homo sapiens’ы расселялись из Африки и вытесняли других гоминид на других материках, добавились данные, что происходило и некоторое смешение: с неандертальцами в Европе, с денисовскими людьми в Азии. Было не полное вытеснение, а некая метисация.

Михаил Родин: Пойдем к следующим мифам. Например, что все люди ходили в шкурах и пользовались дубинами.

Александр Соколов: В книге Карла Циммера «Эволюция. Триумф идеи» (он считается один из крутейших научных журналистов в мире) читаю, что homo sapiens охотились эффективнее, чем неандертальцы, которые бегали с дубинами.

А кто видел вообще эту дубину? На картинках в популярных книжках мы ее видели. Археологи ее не видели. Древнейшие деревянные орудия, которые нам известны, – это копья. Ни одеяния в виде накидки из шкур, ни орудия в виде сучковатой палицы – археология ничего такого не дает. Это чисто умозрительный конструкт.

Михаил Родин: Что мы знаем про реальную одежду этих людей?

Александр Соколов: Сунгирь (сейчас территория города Владимира) – богатая, подробнейше изученная стоянка верхнего палеолита. Там было погребение мужчины. Он был весь засыпан бусами из мамонтовой кости и из песцовых клыков, и охрой. Вот по расположению бус и по скоплению охры было реконструировано его одеяние: штаны, рубаха, что-то типа мокасин на ногах, меховая шапка, обшитая бусами. Это как минимум 30 тысяч лет тому назад. Верхний палеолит, кроманьонцы. Одежда была по типу современных северных народов.

Михаил Родин: Бытует такой миф, что древние люди жили только в пещерах. Это касается и неандертальцев, и кроманьонцев.

Александр Соколов: Причина вполне понятна – потому что много находок сделано в пещерах в Европе. В пещерах можно спрятаться от ветра, дождя, холода. С другой стороны, во-первых, наиболее древние страницы нашей эволюции происходили в Африке, в саванне, попробуйте там найти пещеру. Во-вторых, ряд находок стоянок неандертальцев, на территории Российской Федерации в том числе, сделаны под открытым небом. Жили, где можно было жить. А пещер не так много в любой местности.

Михаил Родин: Как выглядели древнейшие жилища?

Александр Соколов: Судя по всему, они их строили, также как и современные австралийские аборигены. Они делают ветровой заслон: берут ветки, кусты пригибают, связывают, камнями прижимают и сверху наваливают сена. Всё. От этого остается в лучшем случае круг из камней. В Олдувае Мэри Лики нашла круг из камней и заявила, что это остатки древней хижины. А другие исследователи считают, что эти камни там вообще случайным образом…

Есть Терра-Амата (Франция), это где-то 400 тысяч лет назад. Люмле, французский антрополог, доказывает, что там много таких хижин. Опять же, ряд исследователей доказывают, что это случайное скопление камней. В Костёнках (Воронежская область) много уже вполне оформленных жилищ. Это верхний палеолит. Есть неандертальские подобные находки: стоянка Молодова (Украина), где тоже круговое скопление из мамонтовой кости.

Михаил Родин: Может, это свалка была.

Александр Соколов: Свалка там тоже есть – отдельная яма, там кости раздробленные, со следами орудий. А тут только крупные: черепа, лопатки, бивни, целенькие, их не использовали в пищу. Они лежат в определенной конфигурации. И статистические анализы доказывают, что это скорее всего жилище.

Михаил Родин: Для обывателя, да и для образованных людей часто палеолитические орудия выглядят как обычный расколотый булыжник. Как наука доказывает, что это на самом деле орудия?

Александр Соколов: До сих пор по поводу ряда находок мнения археологов могут расходиться. Чем дальше в прошлое, тем эти орудия аморфнее, тем меньше в них вклад человека, и больше вклад естественных процессов: давление породы, падения, удары… Что такое древнейшее орудие? Это галька или булыжник, с которого сделано несколько сколов, получился острый край. Но такое могло получиться случайно.

Поэтому еще в XIX веке была длительная дискуссия на тему, что орудие, а что нет. Тогда и родилась экспериментальная археология. Археологи проводили эксперименты, в результате каких случайных процессов может получиться что-то похожее на орудие, но не орудие. Их бросали по-разному, смотрели под микроскопом, как преобразуется поверхность этих орудий. В итоге были выработаны определенные критерии, которые в большинстве случаев позволяют отделить орудие от случайно расколовшегося камня.

Очень важно, что это должна быть не единичная находка. Есть определенные признаки, что это был направленный удар: ударная площадка, ударный бугорок. Вот тогда опытный глаз археолога, трасологический анализ под микроскопом и эксперименты позволяют доказать, что к этому действительно приложил руку человек. То же самое про следы орудий на костях.

Чем ближе к нам, тем очевиднее. Двухстороннее симметричное рубило не могло получиться само. Как правило, проблемы связаны с олдувайской культурой, когда это просто гальки расколотые…

Михаил Родин: А это больше 2 миллионов лет.

Александр Соколов: Ну, нет, эти чопперы могут встречаться вплоть до верхнего палеолита. Некоторые австралийские аборигены до недавнего времени этим развлекались. Есть замечательные фоторепортажи, когда австралийский абориген мастерит эти чопперы с помощью обуха металлического топора! Он находит кремень, берет металлический топор, делает скол, все по палеолитическим технологиям. Этот чоппер вполне эффективен: если нужно разрезать кенгуру, ничего более сложного и не нужно. Взял гальку, по ней пару раз умело стукнул…

Михаил Родин: Считается, что это примитивные технологии, но попробуйте сами сделать каменное орудие!

Александр Соколов: Описано много таких примеров. Миклухо-Маклай с папуасами жил, и когда попытался сделать по их образцу орудие, у него ничего не поучилось. Они над ним ржали.

Михаил Родин: Примитивный белый европейский человек.

Александр Соколов: Белый человек не сделает каменный топор, он не сделает и металлический нож. Нужна куча специалистов, длинная технология. А древний человек мог двумя палками извлечь огонь, мог сам изготовить себе нужные орудия. Универсал.

Михаил Родин: Мы много говорим про неандертальцев. Есть такой миф, что мы их истребили, потому что они были примитивными.

Александр Соколов: Это в самой радикальной форме «мы их истребили». А в виде других гипотез они вымерли, потому что были глупее, ограниченнее, менее приспособлены и т. д., чем кроманьонцы.

На самом деле это всё очень спекулятивно. Хотя действительно по ряду признаков неандертальская культура уступает культуре верхнего палеолита. Но с другой стороны, в течение многих тысячелетий homo sapiens в Африке изготавливал такие же по уровню орудия и мало вообще чем отличался от неандертальцев. Во-вторых, археологические открытия последних десятилетий показали, что неандертальцы, например, употребляли растительную пищу, причем ее термически обрабатывали, варили. Украшения у них были: есть раковины с дырочками, даже покрытые охрой; есть птичьи когти, целое ожерелье из когтей; есть зубы; есть многочисленные находки охры, красителя, на неандертальских стоянках. Они могли себя раскрашивать.

Есть некоторые, по нашим представлениям, весьма скромные произведения неандертальского искусства в виде корябок на стене в пещере, насечек на костях. Понятно, что это не дотягивает до уровня пещерной живописи верхнего палеолита. Но идиотами они не были. Они, в общем, по всем признакам, люди.

Михаил Родин: Тут, кстати, важный момент: европейская цивилизация – она в первую очередь неандертальская. Неандертальцы –коренные европейцы. Они превратились в неандертальцев из гейдельберцев именно там.

Александр Соколов: Да. Как раз мы здесь гости, а они – настоящие аборигены Европы. Но почему те вымерли, а наши предки дали начало всему человечеству? Потому что были круче. И дальше начинают спекулировать о том, что неандертальцы были не такие и не сякие. И ноги у них были не такие, быстро бегать они не могли. Руки у них были не такие, чтобы копье метать. Женщины у них не могли нормально рожать. И т. д. и т. п. На самом деле у нас есть факт, что неандертальцы вымерли. Пока машину времени не построили, мы можем какие-то гипотезы опровергнуть, но не можем никакую стопроцентно доказать.

Михаил Родин: Есть большое заблуждение о том, что все наши знания о неандертальцах построены на малом количестве костей, которые можно собрать в один гроб. Это часто используется в спорах.

Александр Соколов: То про гроб, то про коробку для обуви говорят, то про багажник Bentley, как Невзоров недавно. Но неандертальцев получается порядка 600 особей в сумме. В гроб явно это не запихнуть. Понятно, что много находок фрагментарных, но есть и почти полные скелеты хорошей сохранности.

Неандертальцы – это один из наиболее хорошо изученных видов ископаемых людей. Понятно, конечно, что найдено далеко не всё. Многие из находок сделаны благодаря тому, что они уже погребали своих покойников. Но хоронили они далеко не всех, только каких-то особенных, сами проводили отбор. А мы на этом основании делаем вывод об их демографии, об их болезнях, об их поведении. Ну, все-таки мы исходим из фактов. И современная наука склоняется к тому, что выборка отражает реальность, по теории вероятности. Другого нам все равно изучать нечего.

Михаил Родин: Какое количество находок вообще мы анализируем, когда говорим про антропогенез?

Александр Соколов: Цифры очень разные. Некоторые виды, типа сахелантропа (это древнейший гоминид), описаны пока что по единичным находкам. Хотя бы в силу того, что эти находки сделаны буквально 15 лет назад. Один череп, несколько челюстей и несколько зубов. Всё! Неандертальцы, которых начали находить в первой половине XIX века, – там находок много сотен. Австралопитеки изучены очень хорошо, их много найдено.

А некоторые спорные виды, которые открыты недавно, описаны по единичным находкам. Но часто это могут быть и весьма комплектные скелеты, как в случае австралопитека седиба из Южной Африки. Есть уникальный случай денисовского человека, который описан вообще фактически только по генетике.

Михаил Родин: Это первый в истории случай, когда отдельный вид описали только по генетике.

Александр Соколов: Да. Как раз определили, что это вид, потому что его ДНК отличается от ДНК и сапиенсов, и неандертальцев. Поэтому не исключено, что этот вид на самом деле тот же поздний гейдельбергский человек или что-то еще. Поскольку нет скелетов, есть только полтора зуба и фаланга мизинца, мы не знаем, как это существо выглядело. Пока что генетика не позволяет реконструировать внешность на основании генома. Когда-нибудь, думаю, научится это делать.

Михаил Родин: Еще часто говорят, что если бы действительно люди жили 2-3 миллиона лет, то было бы всё завалено их костями. Почему так мало находок?

Александр Соколов: До поры до времени люди вообще никого не хоронили. Если тело бросают на поверхности, то от него вообще не остается ничего. Где миллионы скелетов мышей на территории любого русского села? Мышей ежегодно дохнет много тысяч на каждый гектар. Они полностью уничтожаются насекомыми, падальщиками, бактериями.

Чтобы сохранился скелет, должны быть весьма специфические условия: упал в болото и был быстро погребен, залило грязью в пещере, утонул и был быстро засыпан отложениями. Это весьма ограниченный набор. Есть целая наука, тафономия, которая занимается изучением условий, в каких случаях сохраняется кость.

И даже при обычном погребении на кладбище все быстро разлагается. Кислая почва, агрессивная среда – не остается ничего. Это очень большое везение для антропологов, что вообще так много найдено ископаемых форм человека. Хищники стараются: на куче древних костей наших предков, как правило, следы зубов. Или были сожраны хищником, или падальщики потом над ними поработали.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ (раскрыть) ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с доктором исторических наук, руководителем Центра исторической географии и картографии РАН Ириной Геннадьевной Коноваловой.

Михаил Родин: Ирина Геннадьевна, расскажите, что мы знаем о том, как зарождалось географическое мышление, каким оно было и как оно менялось? Что мы знаем про историю первых попыток описания пространства?

Ирина Коновалова: Мы знаем об этом довольно много. Потому что география как наука зародилась в античном мире. И сохранилось довольно много географических сочинений античных авторов. Отцом географии, как известно, считается древнегреческий ученый Страбон. Древние географические представления учеными хорошо изучены.

Я хотела бы всем порекомендовать книгу моего коллеги Александра Васильевича Подосинова «Ex oriente lux!», то есть «Свет с Востока», в которой рассказывается история ориентации человека в пространстве с древнейших времен. Он проследил это по всем культурам, начиная с древней китайской, затем древние тюрки, Античность, Средние века, исламский мир и т.д.

Михаил Родин: Древние греки, как я понимаю, первыми стали подходить к географии с научной точки зрения. Как они себе представляли мир и как это повлияло на дальнейшие культуры?

Ирина Коновалова: Что касается древнегреческой географии, то нужно выделить две основополагающих тенденции. Первая – это описательная география, которую как раз представлял Страбон. Он рассказывал о разных странах, о том, какие там живут народы, какие есть города, реки и прочее.

Вторая тенденция связана с именем александрийского ученого Клавдия Птолемея, который подошел к описанию земли, используя понятия географической долготы и широты. И его географическое сочинение представляет собой фактически перечень населенных пунктов с указанием их координат, на основании которых можно построить карту.

Птолемея до эпохи Возрождения в Европе практически не знали, но его очень хорошо знали в исламском мире. Потому что там, особенно при халифе аль-Мамуне в начале IX века, изучение античных географических и других естественно- и точно-научных сочинений было поставлено на государственную основу. В Багдаде был основан Дом мудрости, где трудилась коллегия переводчиков, переписчиков. Снаряжались археографические экспедиции в Византию за древними рукописями.

Благодаря арабским завоеваниям Халифат получил территории, которые раньше входили в круг эллинистической культуры, потом принадлежали Византии либо Ирану, а в VII-VIII веках стали арабскими. И там сохранились городские центры, сохранились люди – носители той культуры. Говоря современным языком, имелся кадровый потенциал для переводческой работы. Она имела очень большой размах. Особенно наследие Птолемея сильно повлияло на арабскую географию. И не только потому что в самой арабской географии сформировалось астрономическое или математическое (его еще так называют) направление в географической науке, но и потому что идеи Птолемея и его картографическое наследие – они проникли и в описательную географию, оказали большое влияние на нее.

Михаил Родин: Давайте опишем птолемеевскую систему, которая легла в основу знаний арабов.

Ирина Коновалова: По Птолемею, обитаемая земля – Ойкумена – делилась на климаты. В разных его сочинениях число их было разным, но в арабскую географию вошли семь. Климаты – это широтные зоны, которые Птолемей с использованием координат выделял в зависимости от длины светового дня на разной широте. В арабской географии это тоже было принято. А в описательной географии, которая использовала понятие климатов для систематизации материала, они превратились просто в широтные зоны, независимо от градусов широты и долготы. Арабы усовершенствовали эту систему: они ввели один климат к югу от семи климатов и один климат к северу от них. Стройную систему это не нарушало, но подчеркивало, что и за пределами семи климатов тоже есть жизнь. Географический горизонт средневековых исламских ученых во много раз превышал горизонт античных авторов и того же Птолемея.

Михаил Родин: И Птолемей, и арабы понимали, что Земля круглая, но по-другому представляли себе, как она выглядит. Думали, что их окружает мировой океан, а в центре – то, что они называли «Ойкумена». А за пределами, если смотреть Атлантику, больше ничего…

Ирина Коновалова: Да, за пределами, конечно, ничего не было. Считалось, что землю окружает мировой океан и все моря являются его заливами.

Михаил Родин: Если приехать в чужой город, а лучше – в деревню, походить по ней и попробовать потом нарисовать карту местности, мне кажется, мало у кого получится. А людям в Средневековье и в Античности приходилось рисовать карты огромных территорий. Как они это делали?

Ирина Коновалова: Ойкумена исчерпывалась теми пространствами, которые были ими самими освоены. То есть это прежде всего средиземноморский мир и Черное море, в котором образовались греческие, а потом и римские колонии. Вот, собственно говоря, был центр их Ойкумены – Северная Африка, Ближний Восток, Европа, Черное море. До Урала.

Михаил Родин: И поскольку они не могли четко измерить эти большие расстояния, полагаю, в древних картах постоянно нарушались пропорции…

Ирина Коновалова: Сейчас появляется много интересных работ, в которых буквально с точностью до градуса вычисляются ошибки Клавдия Птолемея. И чем дальше на восток, тем существеннее ошибки. То есть его карта становилась все менее и менее точной по мере продвижения на восток. Потому что сведений было очень мало.

Источников для составления каждой карты было, конечно, очень много. Это и письменные данные, которые можно было прочитать в книгах. Это данные от путешественников, купцов, воинов, вообще людей, которые передвигаются в пространстве. Наконец, это собственные идеи автора, его представления о мироздании.

После зарождения христианства библейские легенды оказывали большое влияние на географическую науку. Точно так же, как и на исламскую науку большое влияние оказали коранические идеи, которые задавали идеологическую рамку. Но внутри этой рамки было очень большое разнообразие: и в плане жанров, и в плане того, как собиралась информация, как она обрабатывалась, как она преподносилась.

Михаил Родин: Давайте плавно переходить уже к Вашей основной теме, к арабам. На арабов сильно повлияла ветхозаветная традиция деления людей на потомков Ноя. Расскажите об этом.

Ирина Коновалова: Географический горизонт доисламских арабов обычно имел племенной характер, племенные границы. И только с возникновением ислама, когда началось освоение иудеохристианской традиции, в том числе географической, этнической и т.д., он раздвинулся до целого мира. И представление о разделении земли на три части между тремя сыновьями Ноя, которым достались, соответственно, Европа, Азия и Африка, и было тем первым инструментом, с помощью которого арабские ученые упорядочивали данные о народах мира.

Географический горизонт исламской географии был необычайно широк. Арабы хорошо знали не только Ближний восток, Среднюю Азию, страны Магриба, а они хорошо знали Средиземноморье, Европу. У аль-Идриси есть сведения даже о Великобритании и Скандинавии. Они хорошо знали тюрков, были сведения о Китае, об Индии, об островах Малайского архипелага. А сведения арабов о Центральной Африке остались непревзойденными до открытий европейцев XIX века.

Михаил Родин: На какие части арабы и персы делили свою Ойкумену, как они назывались?

Ирина Коновалова: Мы уже говорили о климатах. Деление земли на широтные зоны, климаты, было одним из основных в арабской географии. Но это было чисто географическое деление, которое первоначально было лишено политических, географических, этнических коннотаций. Впоследствии, конечно, теория климатов эти коннотации приобрела, но не сразу. А в описательной географии часто использовалась чисто иранская система деления земной поверхности на районы, называвшиеся кишварами. Под ними понимались историко-культурные регионы с замкнутой этнической компонентой. Кишваров было семь, в центре изображался Иран-Шахр – центральные области Ирана. А вокруг него располагались все остальные области.

Михаил Родин: Арабы и персы одними из первых упоминали наших предков, славян и русов. Куда же относилась их область? Как она называлась?

Ирина Коновалова: Не было единой схемы. По каким-то классификациям русов и славян относили к шестому климату, но чаще к седьмому, самому северному. И они оказывались в одной классификации в основном с тюркскими народами, потому что система деления земли между сыновьями Ноя в арабской традиции претерпела одно существенное изменение. Согласно христианской традиции, Иафету досталась Европа, Симу достались народы Азии, а Хаму – Африка. А вот в арабской Симу достались только народы Ближнего Востока. А народы севера Евразии, вплоть до Китая (иногда и Китай включался в эту классификацию), по представлениям арабов, достались Иафету. Считалось, что народы Европы и Северной Евразии все родственники. И вот, например, по одной из классификаций в шестой климат входили русы, славяне, тюрки, хазары (ну, хазары – это тоже тюрки) и библейские народы Яджуджа и Маджуджа (Гога и Магога).

Михаил Родин: Гог и Магог – вообще отдельная история. Это, по преданиям, какие-то страшные дикие народы, которые живут на севере. И в какой-то момент они должны двинуться на цивилизованный мир с севера и причинить много неудобств. Но вроде бы цивилизация должна с ними справиться. И симптоматично, что арабы нас относили к этому кишвару, который собственно и назывался «Яджудж и Маджудж». Для них это было что-то северное, страшное и опасное.

Ирина Коновалова: Северное – да. А страшное и опасное – не очень. Понимаете, по словам известного арабиста Бернарда Льюиса, отношение средневековых арабов к Европе, по их географическим сочинениям, напоминало, как в XIX веке в Европе воспринимали, скажем, Центральную Африку. Это было что-то северное, холодное, неплодородное, скудное, отсталое.

Михаил Родин: Что собственно арабы знали о территориях Восточной Европы?

Ирина Коновалова: Первое упоминание термина «рус» в арабском источнике – это известное сообщение арабского географа IX века ибн-Хордадбеха. Он не был кабинетным ученым, был чиновником. Заведовал сначала почтой в провинции Джебаль, а затем был начальником почты по всему Халифату. По роду службы у него было очень много информации о разных странах и народах. И, на наше счастье, он составил книгу, которая называется «Книга путей и государств». В ней он описывает все ему известные страны, описывает через пути, которые эти страны связывали.

Вот первое упоминание термина «рус» появляется именно в контексте описания трансконтинентальных путей. Сначала он описывает пути еврейских купцов из Испании в Китай. Это широтная линия. А затем он описывает меридиональный путь, с севера на юг, который держали в своих руках, по его словам, купцы-русы. И вот он описывает, что русы отправляются из самых дальних областей земли славян и везут меховые шкурки. Они их везут по одному пути в Византию, а по другому – в страны Халифата, в Багдад. Я хотела заострить внимание на том, что первой территорией, маркированной как русская, оказывается территория этого трансконтинентального пути. Не какая-то страна, а именно путь.

Он различает славян и русов. Но русов определяет как вид славян, используя термин «джинс» (то есть «род», «вид», «категория», «группа»), который он использует для описания индийских каст.

Михаил Родин: Он русов воспринимает как славянское сословие?

Ирина Коновалова: Он воспринимает, видимо, как какую-то этносоциальную категорию, которая занималась торговлей, и еще не до конца выделилась из славянской массы. Они действуют на территории славян, получают шкурки у славян, везут их по «реке славян» (этот топоним употребляет ибн-Хордадбех). У них есть переводчики, которые переводят им в Халифате со славянского языка. Получается, что русы выделяются как наиболее подвижный элемент. Но, с другой стороны, он еще затрудняется выделить их из славянской массы окончательно.

Михаил Родин: Это IX век? Как раз времена Рюрика.

Ирина Коновалова: Довольно трудно датировать сочинения ибн-Хордадбеха. Кто-то датирует 30-ми годами IX в., кто-то – 80-ми. Я склоняюсь к более ранней датировке, но вопрос остается открытым.

Близость русов к славянам проявляется и в сочинении последователя ибн-Хордадбеха – арабского ученого начала X века ибн-аль-Факиха, который приводит почти тот же самый маршрут купцов-русов, о котором пишет ибн-Хордадбех. Разница в том, что у ибн-Хордадбеха путь заканчивается в Багдаде, а у ибн-аль-Факиха – в иранском городе Рее. Но ибн-аль-Факих этот путь описывает как путь славянских купцов. То есть на трансконтинентальных путях жестко отделить русов от славян не получалось.

Михаил Родин: Мы говорим про путь «из варяг в греки»? И шел он по какой-то «реке славян»?

Ирина Коновалова: Нет. Путь «из варяг в греки» – это путь в Византию по Днепру. А путь русов по «реке славян» – в Каспийское море. И затем уже в Багдад.

Михаил Родин: В Каспий впадает Волга. Значит, арабы называли Волгу рекой славян?

Ирина Коновалова: Не все так просто. Топонимы (у нас идет речь о названии реки) античных и средневековых авторов – это не топонимы на современной карте, где одно название четко соответствует одному географическому объекту. Мы имеем дело со сложносоставной информацией, составленной из разных источников. Эта информация отражает не столько конкретные реки, сколько торговые пути. Это не какая-то отдельная река, а совокупность водных путей, по которым славяне движутся на Каспий. Это могут быть притоки Волги, это может быть верховье Дона до переволоки, где можно было перейти в Каспийское море. Это, скорее всего, совокупность рек. Нельзя сказать, что это Дон или Волга.

Михаил Родин: Следующая наша остановка по географии арабов и персов – это «Атлас ислама» X века, где территории современной России тоже упоминаются.

Ирина Коновалова: «Атлас ислама» возник на иранской почве. Была круглая карта мира, карта Каспийского моря, карта Индийского океана и 17 карт отдельных областей Халифата, в основном иранских, среднеазиатских. Упоминание о русах, славянах можно увидеть только на круглой карте мира.

Михаил Родин: В этом «Атласе ислама» весь мир делился на четыре империи.

Ирина Коновалова: Да, которые в основном соответствовали мировым религиям. Первая – это, конечно, Халифат. Затем Византийская империя (по-арабски «Ар-Рум», ромейская держава). Отдельной империей мыслился Китай. И отдельная империя – Индия. Причем в Византию включалась не только ее территория. Для арабов Византийская империя обнимала все страны, исповедовавшие христианство. При этом они могли знать, что в Италии правит Папа Римский, что у франков есть предводитель по имени Карлух (отсылка к императору Карлу Великому). Но все различия отступали перед тем, что эта территория была единой в конфессиональном отношении.

В интернете легко найти карту аль-Идриси. Она ориентирована на юг, как и положено в арабской картографии. Вот, пожалуйста, гора Кукайя. Она образует собой северную оконечность Ойкумены. Сам топоним является искаженным названием Рифейских гор античных ученых. Так назывались горы на Крайнем Севере, за которыми находилась гора гипербореев.

Михали Родин: Это собирательный образ гор на севере? Я правильно понимаю, что будет большой ошибкой на современной карте пытаться найти конкретный пик с таким названием?

Ирина Коновалова: Конечно. Это сложный собирательный образ. Кстати, Яджудж и Маджудж тоже фигурируют в рассказах об этой горе. Рассказы о том, как ее вершины покрыты вечным снегом, льдами, что там невозможно жить… В общем, это такое метафорическое описание крайних северных, непригодных для жизни земель.

Михаил Родин: Причем от аль-Идриси, который жил в Италии?

Ирина Коновалова: Он работал в Италии при дворе норманнского короля Сицилии Рожера II. Это середина XII века.

Михаил Родин: Понятно, когда живешь в Палермо, для тебя все, что севернее Румынии и Болгарии, – это снега, холод. Это мы знаем даже по Овидию, который описывал свою страшную ссылку на север, а на самом деле жил он в Румынии на современном курорте.

ГЕНОФОНД СЛАВЯН (раскрыть) ГЕНОФОНД СЛАВЯН (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с доктором биологических наук, руководителем Лаборатории геномной географии Института всеобщей генетики РАН Олегом Павловичем Балановским.

Михаил Родин: Сегодня мы будем говорить о новейшем исследовании, результаты которого были опубликованы совсем недавно. Эта работа посвящена генофонду славян и балтов. Олег, какими методами сейчас пользуется наука, чтобы восстанавливать историю разных народов?

Олег Балановский: Мы занимаемся исследованиями генофонда народов. Но за десятилетия и столетия до нас работали лингвисты. Работали археологи, которые вывели разные археологические культуры, их миграции. Работали физические антропологи, которые смотрели за физическим обликом населения этих культур. Генетики, по сути, продолжают то же самое, что и физические антропологи: у тех же самых людей можно изучить их геном. А изучив геномы представителей народа, можно охарактеризовать генофонд, то есть совокупность тех геномов, которые свойственны этому народу.

Исследованиям геногеографии, то есть изучению генофонда, скоро исполнится 100 лет. Самая первая работа вышла в 1919 году. Шла Первая мировая война, надо было переливать кровь. И вот исследователи, которые возили с собой бочонки с этой кровью и переливали солдатам, обнаружили, что когда они приезжают в полк румынских солдат, им одной группы крови надо намного больше, чем остальных. А рядом воюют индусы, им нужны другие. Группы крови те же самые, но пропорции разные. Вот тогда осознали, что у человечества генофонды по планете не одинаковы. Во второй половине XX века стали изучать митохондриальную ДНК – то, что наследуется по женской линии. Или Y-хромосома, которая только по отцовской. Или все остальные хромосомы. Это полногеномное исследование.

Вот мы все эти три разные ниточки сплели в единую ткань, посмотрели, как данные разных хромосом, разных генов согласуются друг с другом. Когда идет история какого-то народа, то отпечатки сохраняются в генофонде. Если было резкое уменьшение численности, мы увидим уменьшение разнообразия. Если было резкое увеличение численности – его увеличение. Если была миграция, увидим в особенностях генофонда. И так в каждой хромосоме, в каждой ниточке этого ковра прослеживаются события истории народов. Мы много времени потратили, чтобы очистить каждую систему от возможных наслоений и ошибок. Собирали большие выборки, тщательно отбирали только коренных на этой территории людей. Объездили половину славянского ареала, по восточным славянам сами, а по западным и южным ездили наши коллеги.

Михаил Родин: Мне кажется, нужно очертить, как между собой соотносятся три сферы знаний, которые занимаются изучением народов: археология, лингвистика и биология. Относительно далёких времён, когда еще не было письменных источников, мы не можем понять, какой это был народ. Поэтому мы говорим «археологическая культура, которая, скорее всего, относится к этому народу». Археологическая культура – это, условно, набор признаков: народ на свои горшки наносит такой-то узор, делает топоры такой-то формы. Но археологические культуры могут между собой смешиваться, могут эволюционировать, и это не всегда связано с изменением в самом народе. То же самое про лингвистику. Лингвистика тоже должна очень аккуратно коррелироваться с историей народа.

Олег Балановский: Надо быть осторожным, связывая генетику с народом. Этнология хорошо усвоила и пытается научить остальные науки, что этнос – это самосознание. Если я считаю себя русским, я русский, если татарином – татарин, если французом – француз.

Михаил Родин: Предварительно кратко можем нарисовать этническую историю Европы?

Олег Балановский: Как и почти вся Евразия, тысяч 40 лет назад Европа была населена охотниками и собирателями кроманьонцами. По кромке ледника были довольно хорошие условия. Там население, не такое уж и маленькое, успешно охотилось на мамонтов и жило неплохо. Пока ледник не начал таять. Территория стала заболоченной, охотиться осталось на лебедей в лучшем случае, а это куда меньше мяса, чем мамонт. Мезолит, средний каменный век, был проблемным временем. Зато когда ледник окончательно стаял, из более южных районов Европы пошло заселение на север. Северная половина Евразии была населена разными популяциями охотников и собирателей, небольшими по численности, и за счет этого друг от друга сильно отличавшимися.

А потом произошла неолитическая революция: на Ближнем Востоке изобрели земледелие и скотоводство, производящее хозяйство. И на территории, где раньше могло прожить 100 человек, теперь могло прожить 10 000, поскольку это население способно производить больше еды. И эта волна людей со своей технологией разошлась потом по всей Евразии.

Михаил Родин: А поскольку их просто физически больше, они начали захватывать территории и распространять свои гены?

Олег Балановский: А может быть это шла не миграция людей, а только заимствование технологий. Но скорее всего – и то, и другое. Эта волна и технологий, и самих земледельцев распространилась по Европе. И сильно отличающиеся друг от друга группы европейских охотников и собирателей, и достаточно компактные гомогенные группы земледельцев – это два основных источника генофонда Европы.

Михаил Родин: То есть, во время неолита в Европе друг на друга наслоились, условно, два народа?

Олег Балановский: Скорее уж две разных огромных общности. Каждая из них состояла из множества народов.

Михаил Родин: И они смешались в разных пропорциях?

Олег Балановский: Чем ближе к Ближнему Востоку, к современной Турции, тем больше пропорция ближневосточного населения. Остров Сардиния – это заповедник, до сих пор сохранившийся, где генофонд почти целиком тех расселявшихся земледельцев. А в Северной Европе и на севере Восточной Европы куда больше исходного компонента. А потом происходило нечто интересное: похоже, что огромная масса населения из степей Восточной Европы (это в географическом смысле – от Урала до Дуная) переселилась и заселила всю Центральную, а может быть, и Западную Европу.

Михаил Родин: Когда это произошло? И что это были за народы?

Олег Балановский: Очень грубо – 3000 лет до н.э. Сейчас половина Евразии заселена народами индоевропейской языковой семьи. А вот где они произошли – есть много теорий, основные две: либо на территории современной Турции, либо на территории причерноморских и прикаспийских степей.

Михаил Родин: Индоевропейцы – наши общие предки с немцами, с балтами…

Олег Балановский: И с индусами, и с армянами, и с греками, и с многими другими. Существовал некий народ – наши предки по языку. А вот насколько они предки по генетике или по культуре – вопрос. Поскольку по генетике между индусами и норвежцами очень мало общего, то скорее всего это был феномен распространения больше языка, чем самих масс населения.

Михаил Родин: В любом случае существовал народ, который говорил на едином индоевропейском языке еще в третьем тысячелетии до н.э.?

Олег Балановский: Пораньше, где-то пятое тысячелетие. Он жил на каком-то из берегов Черного моря. Одни считают, что на южном берегу, другие – на северном. Последние данные генетиков о распространении масс населения из причерноморских степей хорошо совпадают с тем, если бы прародина индоевропейцев была там же. Но это могло быть и случайным совпадением. Потому что распространение земледелия очень хорошо согласуется с распространением индоевропейцев с южного берега Черного моря – из Анатолии. Это до сих пор тоже вполне правдоподобная гипотеза. Уже полтораста лет спорят, и думаю, еще столько же будут спорить. Могло быть и так, и так.

Кардинально с тех пор генофонд уже не менялся. Дальше уже были внутрирегиональные подвижки, дифференциация населения, но без перекраивания генетической карты Европы.

И в самом сердце Европы жила протопопуляция, язык которой потом унаследовали современные балты (латыши и литовцы) и славяне. Тут все согласны, что эта популяция говорила на протобалтославянском языке, а потом разделилась на балтскую и славянскую ветви. 3500 лет назад они разделились. Балты расселились очень широко от Балтийского моря и до Оки, на всю нынешнюю Среднерусскую равнину.

Где была прародина славян – мы добавить не смогли. Это Центральная Европа. Где-то на Среднем Дунае, к северу от Карпат, может быть, юг Польши, самый запад Украины. Это давно известно археологам и лингвистам. Теперь половина Европы говорит на славянских языках. Ни одна из других групп не расселена так широко. Каждый третий европеец – это славянин или балт. И давно уже в отношении восточных и южных славян говорилось о большом компоненте дославянского населения. И антропологи, и генетики давно уже знают о том.

Михаил Родин: То есть славяне пришли не на пустую землю и смешались с местным населением? Передали ему свой язык и доминировали культурно, так?

Олег Балановский: Да. Вопрос в соотношении этих компонентов, и что это было за население.

Михаил Родин: Это дославянское население тоже стало нашими предками, так же, как и славяне.

Олег Балановский: По генофонду – да. И скорее, даже в большей мере. Лингвисты показывают довольно точно, что это произошло в конце Великого переселения народов – V-VII века н.э.

И тут, если раньше я мог говорить о том, как оно было, с большей успешностью, то чем ближе к современности, тем меньше генетики знают. Но зато тем больше знают другие науки, и нас легче проверить. И мы видим контрастность генофондов южных славян и сходство генофондов восточных и западных. То есть восточные и западные похожи друг на друга и очень отличаются от южных.

Южные славяне очень похожи генетически на неславянские народы Балканского полуострова (кроме греков): на румын, албанцев... Видимо, славяне, пришедшие туда, впитали в себя дославянский генофонд Балкан, и это стало для них преимущественным компонентом. А восточные славяне очень похожи на другие неславянские народы своей территории. И опять-таки мы должны сделать вывод, что преобладает дославянское население.

Поскольку вывод важный, мы его проверяли самыми разными способами. Например, как друг с другом скоррелированы генетика, лингвистика и география. И оказалось, что все системы друг на друга чрезвычайно похожи. Это хорошо согласуется с гипотезой преобладания субстратного, дославянского населения в генофонде.

Михаил Родин: Я сейчас попытаюсь сформулировать попроще: три ветви славян приблизительно в V веке нашей эры пошли разными путями. Южные славяне, когда пришли на Балканы, там смешались с местным населением, которое очень сильно отличалось от всех славян. И за счет этого они генетически самые оторванные от нас.

Олег Балановский: А славяне западные и восточные расселились по тем территориям, население которых было с ними уже скорее всего генетически родственно. И поэтому остались похожими друг на друга. Моя гипотеза – что западные и восточные славяне расселялись в основном по тем территориям, где уже жили балты, их близкие родственники и по языку, и, скорее всего, по генофонду. За счет этой ассимиляции генофонд сильно и не изменился.

Михаил Родин: То есть балты сначала отделились от нас…

Олег Балановский: Расселились по обширной территории. А потом наши предки по языку их догнали и передали свой язык.

Михаил Родин: Потом восточные славяне начали уже делиться между собой. Когда и как это происходило?

Олег Балановский: Этот процесс достаточно хорошо известен исторически: история Киевской Руси, потом образование Московского государства и Великого княжества Литовского. Лингвистическое отделение сначала русского языка, потом разделение украинского и белорусского.

Но поскольку мы подробно изучили весь славянский генофонд, можно сказать много интересного о каждом народе. Поляки сильно похожи на белорусов, русских, украинцев. Но очень отличаются от тех, кто на западе. Между Польшей и Германией проходит не только политическая, но очень рельефная генетическая граница. А вот чехи генетически промежуточны или даже чуть больше похожи на немцев, чем на славян. Либо праславяне там перешли на немецкий язык, либо, наоборот, славяне расселились на ту территорию, которая была населена германоязычными, и их ассимилировали. Словаки тут занимают промежуточное положение.

Половина белорусов – северные и центральные – очень похожи на русских, почти генетически неотличимы, а южные неотличимы от украинцев. У южных славян четкое деление. На западной половине – это хорваты, боснийцы, словенцы – очень похожи друг на друга. А на востоке – болгары и македонцы. Сербы географически и генетически располагаются посредине.

Михаил Родин: Генетическое разнообразие между восточными славянами – украинцами, русскими и белорусами, небольшое?

Олег Балановский: Еще несколько лет назад их было невозможно отличить. Сейчас по самым современным системам выявляются отличия внутри восточных славян на северную группу – это центральные и южные русские, и на южную – это украинцы. Это две совокупности, очень генетические близкие, друг в друга перетекающие, но все-таки не совпадающие. А белорусы – часть совпадает с одними, часть – с другими.

Михаил Родин: А то, что в советских учебниках называлось татаро-монгольским игом, оставило след в русском генофонде?

Олег Балановский: Монголы очень сильно отличаются генетически. Даже в Казахстане чуть больше чем наполовину это прослеживается. На Южном Урале уже меньше, чем половина. До Волги прослеживаются 1-2% примеси. А вот за Волгу, на запад уже ничего практически не перепрыгивает из азиатского генофонда. Так было генетически. Исторически, мы знаем, все было совсем иначе. Генофонд более устойчив к потрясениям, чем социальные организмы.

А вот европейские тюрки не так уж сильно отличались от тех, кто жил чуть севернее лесостепи и степи. Генетические отличия между русскими и татарами не так уж велики. Они побольше, чем между русскими и украинцами или поляками, но далеко не столь выражены, как то, что за Уралом. Сейчас мы ведем большой проект по полному секвенированию и татар, и русских, и всех их окрестностей. Может быть, удастся эту историю выявить подробнее. Пока можно сказать, что взаимодействие было, но не дошло до гомогенизации. Отличия сохранились.

Михаил Родин: Есть какое-то различие внутри русской популяции, деление на северных и южных генетически?

Олег Балановский: Это есть и по языку. И диалектологи делят северное русское наречие и южное. И по генофонду современное население к северу от Волги, отличается от южных и центральных русских.

Как гипотеза (вполне возможно, неправильная): славяне, которые расселялись к югу от Волги, ассимилировали больше тех, которые были на них уже генетически похожи. А славянам (в основном новгородцам), которые двинулись на север, досталось в жены и в мужья население, которое побольше отличалось генетически.

Михаил Родин: А в позднее Средневековье границы размываются.

Олег Балановский: Внутри русских – да. Когда популяция входит в орбиту одного государства, приобретает общее самосознание, рушатся барьеры для браков, усиливаются миграции внутри территории, и идет сплавление разнородного массива в один.

Михаил Родин: Если взять шейкер и представить, что русские – такой коктейль, как Вы можете описать рецепт этого коктейля? Какие компоненты смешались за эти несколько тысяч лет?

Олег Балановский: Основной компонент – это потомки населения Восточно-Европейской равнины, которое жило здесь со времен бронзового века. Был процесс внутренней дифференциации, шло несколько волн смен языка. Прошлись финно-угорские языки. Они тоже не здесь родились, ближе к Уралу. Прошли славянские языки. Прошли волны тюркских миграций. А генофонд оставался достаточно стабильным. Лишь были процессы как цементирующие, когда шли интенсивные миграции и формировалось самосознание единого народа, так и центробежные, когда дробилось на отдельные популяции.

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ УНИВЕРСИТЕТЫ (раскрыть) СРЕДНЕВЕКОВЫЕ УНИВЕРСИТЕТЫ (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с доктором исторических наук, заведующим отделом Западноевропейского Средневековья и раннего Нового времени Института всеобщей истории РАН Павлом Юрьевичем Уваровым.

Михаил Родин: Университет – это часть европейской цивилизации, и вроде этим нужно гордиться. Но многие города в Средние века боялись возникновения университетов у них и пытались этому противостоять. Почему?

Павел Уваров: Это шумное соседство. Несколько сотен, а то и тысяч молодых людей, часто вооруженных, уверенных в собственной безнаказанности. И они были неприкосновенны, поскольку считались людьми церкви, неподсудными светскому суду. При этом неписанные правила даже предписывали демонстрировать свою удаль – задирать прохожих, нападать на стражников. Вспомните, как вел себя в Париже Панург – типичный студент в произведении Франсуа Рабле. Да и кража каски с головы полицейского – типичная забава благородных студентов аристократических английских колледжей в XX в., вспомним начало сериала «Дживс и Вустер». То, за что простого обывателя повесили бы, члена университета в крайнем случае отправляли на какое-то время в монастырь. Иногда, конечно, вешали, но это был огромный скандал.

Горожане, да и не только они, с завистью смотрели на университетские привилегии. Если взять Париж, то гарантом светских привилегий университета был король и его Парижский прево («глава администрации»). И прево защищал университетские «свободы» - прежде всего фискальные. Часто откупщики королевских налогов жаловались – «идут по реке баржи, груженные вином, а мы не можем взыскать с них налоги, поскольку купец подарил вино своему сыну-студенту для нужд учения, и теперь это университетская собственность». Еще одной такой «вольностью» было право судится только университетским судом, то есть судом при парижском Прево как хранителе королевских привилегий, жалованных университету. Допустим, где-то в далекой Шампани или Пикардии человек дарит свое поле, по поводу которого у него идет тяжба с соседями, своему родственнику - студенту, и теперь, чтобы судиться, нужно ехать в Париж в специальный университетский суд, что для простых жителей было, мягко говоря, накладно. Во многих городах университеты обладали правом снимать жилье для студентов по фиксированным ценам, что также могло не понравиться местным жителям.

С другой стороны, университет был связан с городской средой тысячью нитей, и горожане, конечно же, гордились своим университетом: это был и престиж, и очень важный фактор экономической жизни, да и жизни религиозной. Мне приходилось работать с завещаниями горожан. «Хорошо бы, когда я умру, – пишет вдова состоятельного булочника в Париже, – чтобы мессы читал не кто-нибудь, а студент или лучше – бакалавр». Он ближе к Богу. Или, когда университет грозился покинуть город, то аргументы, чтобы его оставить, были и такие: представляете, как будет плохо: молитвы в нашем городе не будут возноситься учеными людьми, души наших предков будут страдать в Чистилище, за них некому будет молиться.

Михаил Родин: Эпизодов противостояния городов и университетов было достаточно много.

Павел Уваров: Собственно, основание Парижского университета начинается с этого. Слуга богатого студента попросил в таверне вина для хозяина, попробовал – бурда. А ему сказали: «И так сойдет. Не великие вы господа». Он пожаловался своему хозяину, тот обиделся, взял своих земляков, разгромили таверну. Потом горожане разгромили дом, где они жили, были убитые. Потом все школяры восстали. Потом уже вмешался король, и после этого была создана корпорация, которая принимала присягу у городских властей.

В Оксфорде 10 февраля 1355 в день святой Схоластики (есть такая католическая святая) драка в одной из таверн вылилась в настоящее сражение студентов с горожанами, унесшее около сотни жизней. И хотя убитые были с обеих сторон, с тех пор свыше четырех веков мэр города и члены городского совета 10 февраля шествовали по городу в покаянной процессии, внося университету символический штраф за убитых студентов.

Михаил Родин: Кто мог стать студентом в средневековой Европе?

Павел Уваров: Любой человек. Средневековое общество не было жестко сословным. Таковым будет общество Нового времени, которое спроецирует на Средневековье свои проблемы, и оно нам представится таким. Какое разделение было существенным в средние века? Были миряне, клирики и монахи. Ну, для первых веков университетской истории могли возникнуть проблемы со школяром рабского (сервильного) состояния. Но и они не были неразрешимыми. . А так, любой человек, получив ученую степень, становился ученым, обретал новое социальное качество. Кем был Фома Аквинский по рождению? Кем был Жан Жерсон? Кем был Эразм Роттердамский?

Отец Фомы Аквинского был графом. Отец Жана Жерсона – крестьянином, причем очень низкого статуса. А Эразм был вообще незаконнорожденным сыном священника. С ними полемизировали, и политических врагов, и интеллектуальных противников у них было немало. Их ругали, переходили на личности. Но Эразму никто никогда не говорил: «Ты незаконнорожденный», равно как и Жерсона никто не попрекал мужицким происхождением. Это было не принято. Став членом корпорации, получив степень он уже обретает новую социальную жизнь.

Михаил Родин: А как вообще сын крестьянина попадал в университет?

Павел Уваров: Жан Жерсон получил начатки образования у своего приходского священника в деревне. Потом он еще учился, овладел основами латыни, и дальше попадает в университет. В XIV веке существовала налаженная система коллегиумов: тот или оной благодетель устраивал для своих малоимущих земляков общежития, где они селились бесплатно или за очень скромную плату и получали образование. Жанна Наваррская, жена короля Франции Филиппа IV Красивого, бывшая также наследницей последнего графа Шампанского, для жителей своего графства создала блистательную коллегию. Там учились и, и талантливые бедные молодые люди из Шампани, но и принцы королевской крови. И вот Жерсон туда попал. Он, действительно, был человеком выдающихся способностей и скандально рано стал доктором богословия – в 29 лет (обычно же эту степень получали люди старше 35 лет).

Существовал еще очень важный прагматический момент – это вера в Чистилище. Некоторые праведники попадают сразу в рай. Те, что совершили тягчайшие, неискупаемые преступления – в ад. А большинство – в Чистилище, где искупают свои грехи. И живые могут повлиять на судьбу этих усопших. И если ты дашь бедным студентам какой-то капитал, с которого будут идти проценты на их содержание, то гарантируешь вечный своей помин души. Студент может жить в коллегии, питаться, пользоваться библиотекой, но при этом должен молиться за своего благодетеля, тем самым отрабатывать свое обучение. Потом грянет реформация, вера в Чистилище в протестантских странах исчезнет, да и в католических краях постепенно будет ослабевать, но помощь бедным студентам, помощь своему университету станет самостоятельной традицией.

А вообще в большинстве случаев студенту помогали родственники. Ну и сами выкручивались: устраивались слугой к доктору или к своему богатому сотоварищу. И ленивый богатый студент мог посылать такого слугу конспектировать лекции. Еще способ студенческой подработки – шли в переписчики книг.

Михаил Родин: Как было устроено образование? Насколько вообще было тяжело учиться в университете? Когда читаешь литературу, возникает ощущение, что учились так: одна лекция в день, прочитали два абзаца, обсудили и разошлись.

Павел Уваров: Это и сейчас хорошо бы ввести. Читали текст, всячески его препарировали, воспринимали, заучивали, задавали вопросы, строили диспуты. Огромная роль памяти! Нам трудно представить себе тот объем текста, который средневековый студент запоминал. Конспектов было немного. Огромный отсев, естественно. Хорошо, если до стадии бакалавра дойдет хотя бы 20% всех поступивших.

Относительно платы. Существовало правило: «Знание – божий дар, поэтому его нельзя продавать». В большинстве университетов преподавание свободных искусств и теологии было бесплатным. Но были науки лукративные, те, овладение которыми сулило выгоду. Здесь плату взымать не возбранялось. Это право прежде всего и медицина.

Как жили преподаватели? С конца XII века установилась практика, что они получали церковные бенефиции. Им передавались освободившиеся церковные должности – каноника или приходского священника. Они получали с этих бенефициев доход, но на местах службы могли так ни разу и не появиться. Какую-то часть денег они отдавали викарию – «наемнику», «заместителю», который за них вел церковные службы в этом приходе, а сами продолжали преподавать и учиться в университете.

Михаил Родин: Насколько я понимаю, средневековые университеты – это школа логики, там в первую очередь учили спорить.

Павел Уваров: Особой виртуозности требовал «кводлибет» - диспут «о чем угодно», на свободную тему. Ты выбираешь или тебе выбирают тему, и ты должен доказать свои положения. Но обычно все-таки диспут заранее программируется, к нему готовят тезисы. Эти тезисы копируют и всем заинтересованным людям раздают заранее, чтобы они могли подготовить свои вопросы. Диспуты в Сорбонне длились очень долго, иногда 2-3 дня, особенно те, в результате которых должны были присвоить степень.

Были диспуты шутовские. На карнавал, могли браться в качестве темы: «Диспут вина и пива» или «О верности проституток клирикам». Иногда действительно, темы были нарочито парадоксальными: «Сколько ангелов может разместиться на конце иглы?», «Какого пола ангелы?». То есть вопросы, не имеющие ответа, но, тем не менее, ты должен продемонстрировать знание источников, авторитетов, умение находить решение, опровергать своего противника.

Михаил Родин: Университеты были космополитичными местами, где сталкивались люди с совершенно разных территорий. Была ведь традиция академического путешествия, нужно было куда-то поехать учиться. Что мешало поучиться в ближайшем университете?

Павел Уваров: Изначальная степень, которую получал магистр университета, называлась licentia ubique docendi, «право преподавания всюду». Это право гарантировалась авторитетом той власти, которая жаловала привилегию университету. А чаще всего привилегию выдавал папа Римский. Поэтому, если вы не признаете эту привилегию, значит, не признаете власть папы. Полного совпадения университетских программ не было, но примерный круг изучаемых книг все знали, и проблемы совместимости программ не возникало. Хотя была специализация: в этом университете лучше преподавали такую-то область права, в этом – такую . В университете Монпелье можно было получить наилучшее медицинское образование, но в университете Валанса проще было получить ученую степень медика.

Говорили все, конечно, на латыни. Это была такая «техническая латынь», жаргон. Цицерон не понял бы ничего из этой латыни. Но главное, что студенты и магистры сами друг друга понимали.

Группировались в университете люди по землячествам. Вот приехал в Париж воображаемый крестьянин, допустим, из Тюрингии. Он не может записаться к какому-нибудь известному французскому теологу. Он должен идти в свое землячество – «Германскую нацию студентов и магистров Парижского университета». В нее входили выходцы из Германии, Венгрии, Скандинавии, с британских островов, из славянских земель. Но и в рамках одной «нации» он должен был выбрать преподавателя из своего епископского диоцеза, или из соседнего. Преподаватели и студенты, оставаясь членами одного землячества, именно в Университете и осознавали свое единство. В обычной жизни между баварцем и жителем Любека было мало общего, во всяком случае, они об этой своей общности не задумывались. Но оказавшись в Париже, Саламанке или Болонье, они понимали, что они – немцы, связанные чувством солидарности.

Михаил Родин: Они видят другую нацию, которой они могут противопоставить себя.

Павел Уваров: Внутри каждой университетской нации были более дробные деления – на «племена»-трибы, на диоцезы. У каждого был свой святой патрон, свои престольные праздники. Дрались, конечно, друг с другом. Бывали политические конфликты. Классический пример – борьба «чешской» и «немецкой» нации в Пражском университете в начале XV в.

Михаил Родин: То есть эти студенческие братства откладывали отпечаток на всю жизнь человека, который закончил университет?

Павел Уваров: Они и сейчас откладывают. В Соединенных Штатах знаменитые, так называемые, «братства греческих букв» с жуткими ритуалами! Неуставные отношения в советской и российской армии могут показаться вообще невиннейшими развлечениями по сравнению с тем, что делают с новичками благообразные американские воспитанницы привилегированных колледжей. Но они потом помогают друг другу. Известна роль немецких корпорантов – студенчески организаций, которые в XIX и начале XХ вв. устраивали кровавые поединки на рапирах, и лицо выпускника престижного прусского университета обязательно украшали шрамы, которыми он гордился. Корпоранты есть и в современных немецких университетах, (в основном это люди, придерживающиеся правых политических взглядов).

Университет давал нечто большее, чем знания. Он давал социальные связи. И сейчас, если ты учился с будущим американским президентом, твоя биография, скорее всего, сложится неплохо. Во время Французской революции был Фуше, министр внутренних дел, отвечавший за безопасность при Наполеоне, в прошлом известный участник кровавого якобинского террора. Но некоторые люди непостижимым образом ускользали как из рук революционного суда, так, затем, и от всемогущей наполеоновской тайной полиции. Им повезло – они были однокашниками Фуше.

Михаил Родин: А кем работали выпускники университетов?

Павел Уваров: Да кем придется. Университеты ведь не давали практических навыков. Они готовили элиту. Те люди, которые уходили раньше, становились писарями, могли торговать. Но те, что получали полный курс, ценились, за то, что могли решать практически любые проблемы, поскольку умели логически мыслить, красиво говорить, аргументировать свое решение. Они могли быть священниками, королевскими советниками, судьями, адвокатами, врачами. К концу Средневековья – началу раннего Нового времени был целый ряд должностей, занимать которые мог только обладатель университетской степени.

Бывали случаи, когда эти интеллектуалы оказывались невостребованными. И когда амбициозных, но непристроенных людей накапливалось много, они могли стать «социальными дрожжами» всевозможных катаклизмов, революций и прочих неприятностей. Ну, не пойдет же он заниматься физическим трудом, да и работу писаря такой человек сочтет унизительной. Инициаторами так называемой английской революции XVII века были выпускники университетов, не сумевшие пристроиться в обществе, из них выходили пламенные революционеры, как и в России.

Михаил Родин: Университеты между собой общались? Опытом обменивались, конференции устраивали?

Павел Уваров: Было постоянное перетекание кадров. Почему Ян Гус стал придерживаться радикальных взглядов на неизбежность реформаций? Потому что у него были преподаватели, которые учились в Оксфорде и слушали Джона Уиклифа, призывавшего к церковной реформе. Но институционально оформленной сети горизонтальной солидарности университетские корпорации не создали.

Михаил Родин: Завершая нашу беседу, можете в 2-3 словах сказать, что, по Вашему мнению, эта буйная, где-то веселая, где-то трагичная история университетов дала нашей цивилизации?

Павел Уваров: Форму организации науки. Форму организации жизни. Обучение демократии. Потому что эти люди сами решали свои проблемы. Они сами выносили заключение, кто ученый, а кто нет. Никакой император или папа не мог сказать: «Сделайте такого-то доктором». Чапаев Василий Иванович, если вы помните, с маузером в руках требует коновалу присвоить степень, а медики (которых в советском кинематографе принято было изображать нелепыми интеллигентами, отказываются). Но Фурманов вмешивается и говорит: Василий Иванович, ты неправ.

Тираны и деспоты были везде, их и в Европе хватало, но все-таки тиран и деспот в стране, где есть университетская традиция, и в стране, где этой традиции пока нет, – это разные тираны и деспоты.

ПАЛЬМИРА (раскрыть) ПАЛЬМИРА (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с кандидатом исторических наук, научным руководителем секции Ближнего Востока Школы востоковедения Высшей школы экономики Алексеем Муравьёвым.

Михаил Родин: Мы будем говорить о Пальмире, о том самом городе, который прямо сейчас разрушают боевики ИГИЛ в Сирии. И в каком-то смысле этот разговор будет уникальным, потому что информации о Пальмире очень мало и в русскоязычном Интернете, и вообще в русскоязычной литературе. Алексей, как получилось, что этот античный город выпал из зоны внимания нашей науки?

Алексей Муравьев: Это отчасти связано с тем, что пальмиристика – область, с одной стороны, связанная с возможностью археологических работ, которые у нас в этом регионе традиционно не очень сильные. Традиционные места нашей археологии – Причерноморье, Центральная Азия, но не Ближний Восток. А второй момент – пальмиристика очень сильно связана с арамеистикой, областью востоковедения, которая предполагает знание арамейского языка. Таких специалистов у нас очень мало, перед вами один из немногих. Ни специалистов, ни базы у нас для этой науки нет.

Как арамеист я много занимался диалектами арамейского языка, и прежде всего сирийским, это диалект Эдессы. Это граница Сирии и Турции, город Урфа нынешний. Диалекты Эдессы и Пальмиры близкие. Кроме того, что я занимался пальмирской эпиграфикой в связи с экспертированием разных надписей в музеях.

Михаил Родин: Начнем говорить об истории города. Когда он возник и при каких обстоятельствах?

Алексей Муравьев: У нас есть свидетельство о том, что Соломон или кто-то из его союзников основал город под названием Тадмор. Об этом говорится во второй книге Паралипоменон. И поскольку греческое название Пальмира и общесемитское Тадмор – это параллельные названия одного и того же места, у нас есть основания считать, что местные жители основали поселение, которое оказалось в орбите интересов Соломонова царства.

Михаил Родин: То есть история Пальмиры начинается с библейской истории?

Алексей Муравьев: В Библии всего два упоминания. Тадмор упоминается в связи с Соломоном, и в Первой книге Царств упоминается город Тамар. Тамар – это, вероятно, древняя форма обозначения Тадмора. Считается, что оно связано с семитским названием фиников, «тамар». Другая версия – название Тадмор (он же Тамар) восходит еще к хурритскому, досемитскому названию со значением «любить».

Михаил Родин: Этот город стоял на границе между израильским государством и Ассирией?

Алексей Муравьев: Он, вероятно, был пограничным. Многочисленные путешественники позднего времени и арабский географ, похороненный в Пальмире, Йакут ал-Хамави, писали, что это был город с большими стенами.

Михаил Родин: Есть какие-то данные археологии того, библейского времени?

Алексей Муравьев: Обнаружены остатки зданий. Но первая датированная надпись происходит только от 44 г. до н.э. До этого времени у нас нет датированных надписей из Пальмиры. Есть обломки с обрывками клинописных изображений, но к какому времени они восходят – сказать сложно. Пальмирские, греческие, латинские надписи начинаются с I в. до н.э.

Михаил Родин: С какого времени появляются источники, которые позволяют нам подробно говорить о том, что там происходило?

Алексей Муравьев: До 19 года, когда Пальмира входит в состав Римского государства, есть только отрывочные археологические данные.

Михаил Родин: Город по-настоящему начал расцветать в эпоху Рима. Зачем он был нужен Риму, какую функцию выполнял?

Алексей Муравьев: К этому времени связи Рима с внешним миром в большой степени строились вокруг двух торгово-транспортных шоссе. Великий шелковый путь шел из Рима в сторону Вавилона и дальше в Иран, через Хорасан до Китая. Из Китая шел шелк и продукты, производимые в Центральной Азии. А на юг шла «Дорога ароматов»: через Аравию, Суэцкий перешеек, и до верховьев Нила, до Нубии. По этой дороге шли специи, ароматы и т.д. Через Пальмиру постоянно шли караваны. Именно в эллинистическое время она утверждается как торгово-налоговый центр.

Всем известен так называемый Пальмирский тариф. Он находится в Эрмитаже. Это двуязычная надпись, написанная пальмирским письмом по-арамейски и греческими буквами по-гречески, в которой прописаны налоги, которые платили купцы, провозившие через Пальмиру товары. Эти пошлины выбили на камне, и тариф стоял у ворот Пальмиры. Естественно, предполагалось, что караванщики там могут поменять верблюдов или лошадей, их напоить, отдохнуть.

Михаил Родин: Что мы знаем о Пальмире в эпоху римского господства – первые два века нашей эры?

Алексей Муравьев: Пальмира находилась на границе римских владений и Парфянского государства и понималась римлянами как город-ключ к провинции Сирия. Во время правления Августа и Тиберия было достигнуто соглашение о том, чтобы граница с парфянами проходила в окрестностях Пальмиры. Там были установлены военные лагеря, размещены несколько когорт. В те времена Пальмира носила название Prima Porta («первая дверь»), на границе между римским и восточным, иранским миром.

Михаил Родин: Римляне пытались задабривать местную элиту, чтобы она не переметнулась на сторону парфян, и она пользовалась относительной независимостью в этом регионе?

Алексей Муравьев: Самый главный признак этой независимости – пальмирцам было разрешено иметь собственную армию. Это были лучники и кавалерийские части, размещенные в окрестностях Пальмиры. То есть, в отличие от других городов, входивших в состав Римского государства, Пальмира сохраняла некоторые даже не совсем декоративные черты самостоятельности для того, чтобы символизировать мощь Римского государства на границе с Парфией.

Михаил Родин: Уже тогда там начала отстраиваться та архитектура, которую мы пока еще можем наблюдать?

Алексей Муравьев: Эта архитектура представляет собой смесь эллинистической храмовой архитектуры и римского классического стиля. В других местах Ближнего Востока есть отдельные памятники такого типа. Самый известный – это Петра. Но Пальмира была одной из архитектурных программ, которая римлянами выставлялась как некая витрина их государственной политической и культурной мощи.

Римляне двигали границу вплоть до Селевкии, до Ктесифона фактически. Но в 226 году персы вернули себе власть в регионе, потеснив парфян, к власти приходит династия Сасанидов, Ардашир. И воцарение Ардашира совпадает с упадком римской власти в регионе. Главным свидетельством и памятником римского владычества была система дорог, которая связывала Пальмиру с западным миром, и архитектурный ансамбль, который в те времена возник. Хотя он имел восточный смысл, но по архитектурной форме он, конечно, был античным.

Михаил Родин: А в ту эпоху там было какое-то римское население? Они пытались регион колонизировать? Или это было формальное господство и там просто стоял легион?

Алексей Муравьев: В северной части Пальмиры расположен кампус Диоклетиана – место расположения воинской части. В окрестностях Пальмиры стояло несколько воинских частей. Поэтому неместное население, неарамеи, конечно, присутствовало. Другое дело, что в надписях (это либо надписи на статуях, либо погребальные) мы видим в большинстве случаев либо смешанные имена, то есть получивших римские когномены местных пальмирцев, либо чисто местных людей. Римская колония была небольшая.

Михаил Родин: В III веке н.э. Пальмира решила стать независимым государством. Как это происходило?

Алексей Муравьев: Перелом произошел еще до подъема Пальмиры, с приходом к власти Сасанидов. В отличие от парфян Сасаниды были ориентированы построить настоящую восточную империю. Они стали раздвигать ее на Восток, в Хорасан и Центральную Азию. И большое внимание уделяли западной границе. Вся история взаимодействия Сасанидского персидского государства с Римом III-VI веков – это история постоянных войн. Это выразилось прежде всего в упадке торговли. В городе тогда учреждаются две должности – стратега городского и стратега против кочевников. Это специальный стратег, который занимался охраной караванов. Это значит, что безопасность сильно упала, грабить караваны кочевники стали сильнее. В это время увеличивается количество свидетельств об арабах этих мест, которые грабят караваны. Но в III в. у нас появляется свидетельство, что когда императоры Гордиан III и Филипп заключили мир с персами, решено было, вероятно, выдвигать местную знать на какие-то важные позиции. Тогда впервые появляется должность, которая по-арамейски звучит как «Рас Тадмор», «глава Тадмора». И впервые появляется имя Одената, который занимает эту должность.

Михаил Родин: В III в. римский император Каракалла выдал всему населению Империи римское гражданство. Пальмиры это тоже касалось?

Алексей Муравьев: Все граждане Пальмиры, имеющие статус гражданина, получили римское гражданство. А Оденат около 250 г. даже стал сенатором. Это облегчило ситуацию и увеличило лояльность провинциалов в отношении Рима. В 257 г. Оденат становится консулом. То есть, с одной стороны, жители провинции получают гражданство, а с другой – знать начинает продвигаться в корпус римских нобилей. В 260-х годах Оденат продолжает двигаться дальше по этой лестнице. Он получает титул «император тотиус ориентис», то есть «правитель всего Востока». И Пальмира становится, таким образом, ключом ко всем восточным провинциям, не только Сирии, но и Финикии и других.

Михаил Родин: В данном случае император – это человек, который руководит войсками в этой области.

Алексей Муравьев: Верно. И в царском, и в республиканском Риме термин «император» употреблялся, хотя никакой империи не было. И обозначал прежде всего полководца. Титул «Рас Тадмор», который принял на себя Оденат, стал ему уже тесен. Ему понадобились более цветистые названия. В 263 или в 264 году ему удалось победить войска сасанидского царя Шапура I, и в результате ему позволили короновать сына Хайрана с титулом «малкедмалке» – «царь царей», «шаханшах». Это фактически копия персидского титула.

Михаил Родин: Оденат еще действовал как подчиненный Рима или уже отдельно?

Алексей Муравьев: Ему уделялось большое количество полномочий, и он все более рассматривал себя не как подданного Рима, а как союзника, едва ли не полноправного вершителя судеб всего Востока, который может почти на равных разговаривать с центром империи. Не случайно в том же 264 году он осадил Ктесифон, столицу Сасанидского государства. И хотя он ее не взял, но навел большую панику на персов. И он начинает выстраивать свою империю, которая начинает расширяться не только на восток, но и на юго-запад, в сторону Египта. Это завершилось уже при его вдове Зенобии.

Оденат был убит в результате заговора. Подробностей мы не знаем. Но он успел короновать, как я говорил, своих сыновей. В частности десятилетний Вабаллат был коронован с титулом «Персикус Максимус», то есть «персидский великий властитель». При малолетних наследниках его вдова Зенобия получила регентские полномочия. И это обеспечило в дальнейшем максимальный подъем Пальмирского государства.

Михаил Родин: Зенобия превратила Пальмиру в большое государство, куда входила и часть Малой Азии (современной Турции), и весь Ближний Восток (современные Сирия, Израиль), и даже Египет, северная его часть. Как ей это удалось?

Алексей Муравьев: Центральной власти не было. Сасаниды, деморализованные войнами, эти территории не контролировали. В этот момент был локальный упадок их возможностей, что позволило Зенобии практически без сопротивления взять эти территории под свой контроль.

С другой стороны, это произошло благодаря тому, что пальмирцы всегда имели большую армию, а в районе Пальмиры были расквартированы римские войска, которые участвовали в этих военных кампаниях. Этим войскам противостояли отдельные части арабов или других номадов, но никакой регулярной армии. В противостоянии регулярной армии и разрозненных отрядов кочевников, естественно, преимущество на стороне первой.

Михаил Родин: Что в то время представлял собой город?

Алексей Муравьев: Несмотря на то, что в это время на территории Пальмиры уже существуют, помимо местных религиозных традиций, отдельные представители других религий – зороастрийцы и христиане, величие города связано с храмостроительством. Был отстроен храм Баалшамина, который, к сожалению недавно, был разрушен и другие храмы. Был укреплен кампус, построены широкополосные дороги, воздвигнуты большое количество статуй. Это был величественный город с башнями, дворцами и храмами. И пальмирский язык соседствовал с греческим и латинским.

Михаил Родин: Даже до того, как туда вторглись бойцы ИГИЛа, он выглядел просто поразительно: огромное поле, усеянное остатками строений, римскими портиками, огромным количеством колонн. А в то время, о котором мы говорим, это, наверное, было совершенно роскошное зрелище. Через весь город как раз по караванной дороге, связывавшей Рим с Китаем, шла огромная улица, опоясанная колоннадами.

Алексей Муравьев: Скорее всего, там были крыши, портики, которые защищали жителей города и путешественников от солнца.

Михаил Родин: Это был один из главных мегаполисов того времени?

Алексей Муравьев: Мегаполисом его называть сложно, он все равно не был сравним с Римом. Но, конечно, во времена подъема власти Зенобии это был большой город, более значительный, чем Дамаск или Хомс. И как во всех транзитных городах, население, конечно, было космополитичное.

Михаил Родин: Что произошло с Зенобией? Как долго Рим терпел это самоуправство?

Алексей Муравьев: Самоуправство закончилось довольно быстро. В 271 году император Аврелиан решил поставить конец распоясавшейся сирийке. Он перешел Босфор и быстро прошел через Анатолию. Отправил генерала Марка Аврелия Проба, который отвоевал Египет. А сам Аврелиан направился в сторону Антиохии, где разбил пальмирские войска. Зенобия отступила к Хомсу, где произошла еще одна битва. Была осада Пальмиры, Зенобии предложили сдаться, она отказалась, бежала на восток, но затем была выдана своими же римлянам и отправлена в Рим, где проведена в виде триумфа императора в золотых цепях.

Михаил Родин: Это знаменитая унизительная для врагов Рима традиция, когда император едет на колеснице по городу в окружении воинов с караваном награбленного, его приветствуют, а пленники идут пешком и всячески унижаются.

Алексей Муравьев: Статус Пальмиры был понижен до статуса сельского поселения, территория была отдана Хомсу. Аврелиан разместил в Пальмире дополнительный воинский контингент, верный Риму. После того как к власти пришел император Диоклетиан в конце III в., был заново оборудован военный лагерь – «кампус Диоклетиана».

Михаил Родин: А когда город превратился в руины?

Алексей Муравьев: После того как в 634 г. войска исламского завоевателя Халида ибн-Валида завоевали весь регион, Пальмира стала быстро безлюдеть. И вся дальнейшая ее история – это история упадка. Но руины эти не рукотворные, а результат двух больших землетрясений середины XI в., с тех пор их не восстанавливали.

Михаил Родин: Когда город начал изучаться? Насколько хорошо успели поработать археологи?

Алексей Муравьев: Французские археологи стали заниматься раскопками и их консервацией в период от конца османского владычества и до конца французского протектората над Сирией в конце 1950-х годов. После этого французы ушли, оставив законсервированные и восстановленные, где возможно, остатки города. За это время был организован музей, который существовал до недавнего времени, и главу которого так трагически и чудовищно убили игиловцы. Надписи были скопированы. Частично еще в турецкое время эти надписи уже были вывезены из Сирии.

Михаил Родин: Что мы потеряли сейчас в Пальмире?

Алексей Муравьев: Наука много чего сделала, описала. Поэтому с научной точки зрения мы потеряли не очень много. Но вот с точки зрения культуры мы потеряли символ любви и заботы человечества о своем собственном прошлом, о своей культуре. То есть, к сожалению, потери в культурном и в общечеловеческом смысле гораздо более велики.

 

РОЖДЕНИЕ НАЦИЙ (раскрыть) РОЖДЕНИЕ НАЦИЙ (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с кандидатом философских наук, доцентом Высшей Школы Экономики Кириллом Мартыновым.

Михаил Родин: Сегодня мы начнем изучать по-настоящему взрывоопасную тему. Постараемся сделать это корректно, потому что у многих она вызывает слишком много эмоций. Мы будем говорить об идее национального государства и о национальном самосознании. И тут нужно отметить такой важный психологический факт: когда человек смотрит на окружающий мир, ему кажется, что какие-то основополагающие вещи остаются неизменными. И национальный вопрос – это один из первых вопросов, в который мы упираемся именно с этой иллюзией. Потому что, вопреки нашим представлениям, национальные государства и само понятие «нация» возникло не так уж давно. Кирилл, есть ли вообще какое-то вменяемое определение нации?

Кирилл Мартынов: Хотя про нацию, национальность, национальную идентичность, национальное государство говорится много, фактически за этими понятиями нет ни однозначного определения, ни интеллектуальной традиции, которая бы их ярко поясняла. Для сравнения, понятия экономического или социального класса были разработаны в классической политэкономии Маркса. Вокруг них есть мощные поясняющие их интеллектуальные традиции.

Если мы попытаемся определить нацию через эмпирические признаки принадлежности человека или группы лиц к той или иной нации, нас ждет разочарование. Попытка определить нацию через язык не получается, поскольку есть разные нации, говорящие на одном языке. Например, Великобритания и США. С другой стороны, есть нации вроде Швейцарии, которые говорят на нескольких языках и при этом все равно считают себя единым целым.

Можно попытаться зафиксировать нацию через религиозную идентичность, в частности для России. Но ведь православными являются не только россияне, и с другой стороны, не все россияне православные.

Есть очень грустный пример сербохорватского народа. Язык у них один, исторический контекст этнического происхождения тоже один, но западная часть этого народа, хорваты, приняла католицизм, восточная, сербы, – православие. Они много столетий враждуют и ни в коем случае не согласятся себя считать единой нацией. Налицо парадокс: это один народ в смысле происхождения, но разные нации.

Любая попытка определить нацию через признаки проваливается. Есть, впрочем, много псевдоученых, которые пытаются к этой теме подступиться и нечто о нации сказать…

Михаил Родин: Чаще всего это идеологи, политики, а не ученые.

Кирилл Мартынов: Но они при этом называют себя историками или представителями других наук, той же философии. Они говорят: «Нация – это самоочевидная вещь, как воздух. Это наша естественная, родная среда». И для националистов это совершенно естественно: нация – то, что всегда было и будет, это самая главная вещь, которая делает нас теми или иными людьми.

Но ученые считают иначе. По Эрнесту Геллнеру, политический национализм можно определить как требование, что этнические и политические границы должны совпадать. Если же по каким-то причинам они не совпадают, то их нужно стремиться перекроить. Если в государстве живет больше, чем один народ, то это с точки зрения национализма вызывает некоторые сомнения. Ну и если один народ находится на территории нескольких государств, то это тоже для националиста большая беда.

Геллнер подходит к выводу, что национализм и идея нации появляются довольно поздно. Происходит это не ранее, чем в XVIII веке, когда появляются институты современного государства: образование, полиция, призывная армия, массмедиа и т.д. Исторически главными националистами были представители интеллигенции. Особенно это касается тех народов, которые были плохо представлены в составе какой-то империи. Типичный пример – украинцы. Они и в составе Российской империи были, и Польского государства, и Австро-Венгрии. И везде они чувствовали себя национальным меньшинством, интеллигенция пыталась об этом говорить, создавать национальную литературную традицию и заявлять тезис, что этнические и политические границы должны совпадать, а иначе вы не свободны.

Михаил Родин: Ну, хотя бы, в общих чертах можно дать хоть какое-то определение нации? Для меня это люди, которые говорят на одном языке и чувствуют общность между собой. Или этого мало?

Кирилл Мартынов: Недавно в России проходил Совет эсперантистов. Вашему определению нации они вполне удовлетворяют: говорят на эсперанто и чувствуют общность.

Есть два диаметрально противоположных подхода, что такое нация, национальная культура, национальное государство. Первый подход – примордиализм. Он предполагает картину, с которой мы интуитивно на обывательском уровне начинаем сразу соглашаться. Что всегда были народы, они были разные, у этих народов всегда были свои отличительные черты: вот русские были такие, французы были другие, англичане были третьи… И это началось очень давно, много столетий или тысячелетий назад. Вот когда-то давным-давно англичане вышли и сказали: «Мы англичане. У нас есть свои английские особенности, такие-то культура, язык, вера, образ жизни и темперамент». Или Киевская Русь: вот были такие как бы русские, как мы сейчас, у них тоже были, наверное, кредиты, только вместо автомобилей были лошади, князь Владимир тоже был… Мы так механически переносим в прошлое наши нынешние представления о том, как устроен мир.

Вторая позиция – конструктивизм, совершенно противоположная примордиализму, предполагает, что, говоря простым языком, нации были выдуманы. Иногда их выдумывали целенаправленно. Это касается многих стран, которые возникли недавно и у которых были проблемы: «Почему у нас такие границы? Почему мы здесь имеем власть? Давайте-ка срочно придумаем». Поскольку границы большинства государств на планете совершено искусственны, это неудивительно.

А иногда национальная мифология создавалась в течение многих десятилетий или столетий. Например, российскую, русскую нацию выдумывать начали довольно давно.

Есть хорошая книга Энтони Смита «Модернизм и национализм». Он пытается совместить эти два подхода, что одни нации старые, а другие новые, и вот новые больше придуманы, а старые имеют какие-то этнокультурные корни. Позиция интересная, но если ее предлагать, то все начнут заявлять, что уж их-то нация точно старая. Делить нации на новые, сконструированные, и старые, существующие исторически – политически очень рискованная концепция, даже если она имеет под собой интеллектуальные основания и аргументы.

Михаил Родин: Как Вы уже сказали, мы механически переносим наши представления, например, на средние века. Но в средние века государственность была устроена по-другому, как «слоеный пирог». На нижнем уровне существовали общины: городская, сельская… Это были достаточно изолированные населенные пункты, и люди могли жить, позиционируя себя только как жителей общины. И диалекты в то время за счет разрозненности этих поселений сильно отличались. А связывала все это сверху династическая структура: Габсбурги, Плантагенеты и т.д. Государства возникали за счет того, что эти династии объединяли под своей властью огромные территории, и им было совершенно все равно, на каком языке говорит население, что они про себя думают. Они все были подданными Габсбургов или Плантагенетов.

Яркий пример – Анжуйская империя в XIII веке. Ее создал Генрих Плантагенет, отец Ричарда Львиное Сердце. Он объединил часть Англии, часть Франции, и это было средневековое государство, состоявшее из отдельных маленьких регионов. Люди внутри этого государства мыслили себя не как единое целое, а как подданные Генриха Плантагенета.

Кирилл Мартынов: Это общеизвестное в академической среде наблюдение. В нынешней ситуации люди с трудом представляют, как иностранец может быть правителем какого-нибудь региона. Скандал по поводу Саакашвили в Одессе, допустим. Тем более – как иностранец может быть президентом другой страны. Это запрещено конституциями всех современных стран. А для средневекового мира это совершенно нормальная вещь. Потому что не было национальной идентичности, идеи, что нация – единый организм. И то, что, Российской империей управляла, начиная с XVIII века, фактически немецкая династия, никого не смущало. И что все основные действующие игроки в начале Первой мировой войны находились в родственных связях (кроме Франции, где была республика) тоже.

Михаил Родин: Я снимал фильм про Псков, его историю и в частности про эпизод из фильма Эйзенштейна «Александр Невский». Общался с историками и выяснил забавные подробности. Например, в Новгороде и в Пскове тогда существовал особый диалект. Более того, в Новгороде века до XV вообще люди себя не называли русскими, было совершенно отдельное самосознание. Они говорили: «О собрался и поехал в Русь…», имея ввиду в Киев. И только во время формирования государства, изначально московского, а потом общерусского, самосознание начало меняться. Как это происходило? Какие есть версии о происхождении национального самосознания?

Кирилл Мартынов: Любая национальная история, естественно, пишется с позиции победителя. Поэтому, например, у нас есть история про собирание земель русских (мы всё время говорим про российский контекст), но у нас нет собирания финно-угорских земель. Хотя еще до того, как Финляндия получила независимость в 17-м году, финские националисты говорили: «Великая Финляндия! Везде, где живут финно-угры – это, в общем, Финляндия. Она начинается с Норвегии и заканчивается на Урале». Но Финляндия осталась относительно маленькой и скромной, и национальная история про собирание финских земель написана не была.

Сейчас тоже пишут такие истории, частично правдивые, частично мифы. С этим связана, кстати, установка в Москве памятника князю Владимиру. Я выступаю резко против, потому что Владимир никакого отношения к Москве не имеет. Это был киевский князь, который важен для нашей истории, но Москву не создавал, в этих местах не бывал.

Михаил Родин: Это и называется «национальный миф» - представление о том, что является частью нашей истории, а что нет. Давайте вернемся к вопросу образования наций.

Кирилл Мартынов: Мы уже упоминали раньше, не называя имени, ученого Бенедикта Андерсона. У него есть знаменитая книга «Воображаемые сообщества», где предложен яркий, хотя и спорный, но убедительный механизм процесса конструирования нации.

Андерсон говорит: в XV веке в Европе появляется книгопечатание. Язык, на котором первые печатники создают свои книги, – это латынь, на ней пишут и читают все образованные жители Европы. Книгопечатание – это бизнес, отрасль промышленности. На книгопечатании в XV-XVI веках люди зарабатывали хорошие деньги, особенно, когда появились первые бестселлеры: работы Мартина Лютера или Эразма Роттердамского. За последние десятилетия XV века в Европе появились миллионы книг, на несколько порядков больше, чем то количество копий книг, которое в принципе исторически было в течение всего времени существования человечества.

В начале XVI века появляется необходимость поиска новых рынков сбыта, новых читателей и писателей. И тогда происходят изменения языка книгопечатания. Если первые книги печатались исключительно на латыни, то с XVI века – на так называемых народных языках (на латыни тоже продолжают), которые до этого момента считались вульгарными. У книги почти не было конкурентов в смысле развлечений, кроме театра. Это и источник информации, и развлечение, и истории, и новости.

И вот возникает, говорит Андерсон, интересный культурный феномен – сообщество читателей и отчасти писателей, которые создают тексты. И создаются эти тексты теперь уже на региональных языках: немецком, фламандском, среднеанглийском (отличавшимся от современного) и т.д. Никто специально нации не создавал, они были созданы этой технической инновацией, которая привела к сообществу читателей. Читателей, которые привыкают изо дня в день видеть себя в качестве некого единого сообщества: я – тот, про кого пишут новости в газетах, я живу с людьми, про кого пишут тоже, я могу себя сопоставить с героем какого-то романа. Один из первых таких романов, европейских бестселлеров – это «Дон Кихот». Вот я могу себя сопоставить с этим человеком. Я, может быть, живу в другом регионе Испании, но у нас общий с Сервантесом язык, и я могу на этом языке всё это прочитать и сопоставить себя с героями этого странного, но очень популярного квазирыцарского романа.

Михаил Родин: То есть, язык все-таки основообразующий в этой системе?

Кирилл Мартынов: Как появляются разные языки? Есть, например, две части горного села, разделенные перевалом. Перевал становится непроходимым, и через 50 лет два этих участка села говорят на разных диалектах. Чем дальше какие-то два сообщества живут друг от друга, тем больше различий языке, изначально едином. Это нормально: языки живые, они меняются.

Сюда еще вмешивается политика. Как только у вас возникает сильный политический центр, например, средневековая Москва, то возникает и «правильный» московский говор, и новгородский или южнорусский говоры объявляются уже «неправильными». Потому что двор, канцелярия царя, указы говорят и пишут на «правильном» языке. И если ты хочешь подчиняться и показывать уважение, ты должен говорить «правильно».

А если у вас есть книги, школьное образование, и в конечном итоге в XX веке – радио и телевидение, где изо дня в день показывают, как говорят в центре, как правильно говорить литературным русским языком, то, естественно, возникает унификация. В русском языке вообще немного диалектов сохранилось, поскольку XX век был очень бурным, постоянно были переселения, и местные говоры смешивались. И вообще у нас городская страна, а диалект – скорее сельское явление.

Язык здесь играет двойственную роль. Он, с одной стороны наполняет книгопечатание, которое создало сообщество читателей. А с другой стороны, продуктом этого книгопечатания, в свою очередь, становится обновленный, пригодный для употребления всеми «правильный» язык.

Михаил Родин: То есть литературный язык формируется вместе с нацией, точнее они формируют друг друга?

Кирилл Мартынов: Процесс национального строительства и процесс формирования литературного языка – это один и тот же процесс. И именно поэтому, кстати, в любой нации есть свой национальный поэт или группа людей, которые являются авторами этого языка, им принято поклоняться, ставить памятники.

Почему не художникам, не скульпторам? Этих людей мы тоже уважаем, но «нашим всем», как Пушкин, может быть только человек, который, как считается, создал литературный канон русского языка. В Украине роль такого национального героя играет Тарас Шевченко, который отчасти искусственно детям в школе навязывается, так же, как нам русских поэтов навязывали.

Когда эти вещи начинаешь проговаривать, многие обижаются. Предполагается, что для того, чтобы гордиться Россией, мы должны верить, что российская культура была всегда. Что она не создана нашими лучшими умами, вроде того же Пушкина, а просто всегда были какие-то настоящие русские, с XI века или пораньше, и только в этом случае мы якобы можем всем этим гордиться. Очень странная логика.

В конструктивистской позиции много неоднозначного, там внутри большая дискуссия. Андерсон, Эрик Хобсбаум, замечательный историк, уже упомянутый Эрнест Геллнер, они все друг с другом спорили, есть и другие авторы. В концепции Андерсона много, наверное, изъянов, но она при этом чрезвычайно яркая, притягательная и вызывающая поспорить. Конструктивисты ярко показывают, почему обычное представление о нациях ошибочно, а дальше спор продолжается.

Михаил Родин: Сегодня мы только начали разговор о национальном самосознании и национальных государствах. Вопрос сложный, изучать будем в несколько подходов с позиций разных наук, сегодня поговорили об этом в самом первом приближении.

ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА (раскрыть) ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с доктором исторических наук, кандидатом биологических наук, ведущим научным сотрудником Института археологии РАН Марией Медниковой.

Михаил Родин: Открытия последних лет показывают, что homo sapiens на заре своей истории достаточно долго сожительствовали на планете с другими видами людей, как минимум тремя – это неандертальцы, денисовцы и так называемые флоресские хоббиты. Расскажите, как и когда выяснилось, что неандертальцы – это наши, условно говоря, братья, что мы с ними сосуществовали в одно время?

Мария Медникова: По современным оценкам, вид Homo sapiens существует порядка 200 тысяч лет, именно в таком виде, как мы привыкли себя воспринимать. Появляются такие люди скорее всего в Северо-Восточной Африке, может быть, частично был затронут прилегающий участок Ближнего Востока.

Если мы говорим про неандертальцев, то их происхождение тоже связано с близким по времени отрезком – 300 тысяч лет. Но их прародина – это территория Европы. Наши далекие предки когда-то сюда пришли, а вот неандертальцы демонстрируют эволюцию именно на территории Европы. Но, как сейчас выясняется, в какой-то момент неандертальцы тоже мигрируют и заселяют очень обширную территорию.

Михаил Родин: Как так получилось, что из Африки выходили разные волны древних людей и они друг с другом даже встречались иногда?

Мария Медникова: Примерно 5,4 миллиона лет назад достаточно ограниченная территория современных стран Эфиопии, Танзании, Кении становится очень важным местом для эволюции той части отряда приматов, которая связана именно с происхождением человека. Уж так, наверное, сложились местные климатические условия, может, был повышенный уровень солнечной радиации. И получается так, что на этой территории появляется ардипитек. Это двуногое существо, которое очень быстро трансформируется в австралопитековых. И грацильные, миниатюрные австралопитеки на протяжении 2 миллионов лет трансформируются в ранних людей.

Порядка 2 миллионов лет назад появляется очень стабильный вид людей – это Homo erectus или питекантроп. Ученые спорят по поводу того, было ли несколько видов этих ранних людей или это просто очень разнообразная группа.

Михаил Родин: Насколько я понимаю, это первые люди, которые вышли за пределы Африки и начали осваивать Европу, Азию.

Мария Медникова: Но до этого они жили в Африке примерно полмиллиона лет. Может быть, их ранняя группа попадает на Кавказ около 2 миллионов лет назад, но, по-видимому, она не имела эволюционного продолжения.

А в это время на территории Африки эволюция людей продолжалась. Можно проследить волны миграции эректусов или питекантропов в направлении Азии. Известны несколько путей расселения. Южный путь шел на юг Аравийского полуострова: тогда климат был другой, уровень мирового океана был ниже, и они за животными могли вброд перейти пролив. Другой путь – северный, это территория современного Ближнего Востока. И дальше люди двигались в глубины Азии.

Происхождение неандертальцев связано с миграцией поздних питекантропов по направлению к Европе, которая произошла около полумиллиона лет назад или чуть пораньше. Людей, очутившихся в Европе, было немного, они дали начало изолированной группе, приспособившейся в процессе своего существования к холодным условиям. Это стало особенно актуально, когда наступил ледниковый период.

Михаил Родин: То есть, наши общие с неандертальцами предки разделились на две ветви: часть ушла в Европу, там они эволюционировали и стали неандертальцами, а часть осталась в Африке, и из них произошли мы. А потом встретились. А как можно доказать, что мы сосуществовали в какое-то время?

Мария Медникова: Наша встреча с неандертальцами произошла на территории Ближнего Востока. Во время ледникового периода, а максимум оледенения наступает начиная с 80 тысяч лет назад, неандертальское население Европы отступает к югу. И часть попадает на территорию Ближнего Востока. А там у них были шансы встретиться уже с современными людьми, которые задолго до этого вышли из Африки. Точка встречи – территория Израиля, где, судя по современным данным генетики, могло даже произойти скрещивание современных и неандертальских людей. Об этом говорят результаты расшифровки генома неандертальцев и нас.

Михаил Родин: Что мы знаем о неандертальцах, как они выглядели, чем занимались?

Мария Медникова: Все, что мы знаем о неандертальцах, связано с их проживанием в ледниковую эпоху. И суровые климатические условия сформировали совершенно определенный облик этих людей. Речь идет об эволюционных процессах, мутациях, которые обеспечивали их внешний вид.

Они были невысокого роста, коренастые, атлетического сложения, очень широкие плечи. Характерная черта – бочкообразная грудная клетка, очень большой объем легких, что было полезным в холодных условиях. Обмен веществ должен был идти очень интенсивно, они должны были удерживать тепло внутри своего организма и в то же время усваивать важные питательные вещества. Лицо неандертальца было вытянуто вперед треугольником и при этом сужалось книзу. Очень выступающий нос. Может быть, это тоже имело адаптивное значение, потому что воздух согревался, попадая в носовые пазухи, но скорее всего это еще и просто случайный процесс ненаправленных мутаций.

Примерно 40 тысяч лет назад в Европу, эпицентр прародины неандертальцев, проникают кроманьонцы, ранние современные люди. Они радикально отличались от неандертальцев: очень высокие, длина тела доходила до 1,80 м. Средний неандерталец был около 1,60 м.

Недавно еще считалось, что неандертальцы были людьми с гораздо более низкими мыслительными способностями, что они не владели членораздельной речью и т. д. За последние несколько лет это всё опровергнуто. Расшифровка неандертальского генома открыла существование у них гена FOXP2, который отвечает у нас за членораздельную речь. Они умели говорить. Были найдены их музыкальные инструменты – флейты, сложные орудия труда и вообще у них была очень сложная, насыщенная интеллектуальная жизнь, просто она была другой. Опять же, хотя не всегда размер головного мозга говорит об уме, но, тем не менее, в среднем размер головного мозга неандертальца больше, чем у кроманьонца и у нас с вами. Это были умные люди.

Михаил Родин: Но, тем не менее, есть такой странный факт: после того как мы с ними столкнулись, они куда-то исчезли, а наши предки остались. Можно ли говорить о том, что это мы их истребили?

Мария Медникова: К сожалению, это вообще очень человеческая черта – агрессивность. Безусловно, какие-то столкновения были. Но сказать, что они совсем исчезли, мы не можем, потому что в наших генах сохранилось их наследие. Работы генетиков говорят о том, что все человечество за пределами Африки – и в Америке, и в Евразии – несет в себе следы генетических контактов с неандертальцами.

Михаил Родин: То есть, получается обычная, стандартная история взаимоотношений, когда, условно, сталкиваются две цивилизации, одна другую стремится уничтожить, но женщин забирают себе, чтобы плодиться и размножаться.

Мария Медникова: Рождались гибридные дети, и эти дети были, наверное, немного другие, но они были включены в общую культурную кроманьонскую среду. Они были воспитаны, выжили и стали в нашими предками.

Хочется еще упомянуть находку, которая была сделана в 50-е годы в Воронежской области. Скелет ископаемого человека, найденного на стоянке Костёнки-14, хранится в Кунсткамере. И вот недавно наши петербургские коллеги вместе с генетиками из Дании, группой генетика Эске Виллерслева, опубликовали работу по расшифровке генома этого человека. Он был одним из самых ранних кроманьонцев в Восточной Европе, жил 33-35 тысяч лет назад. И в его геноме найдено, по-моему, 8% неандертальского наследия, очень и очень высокий процент, который показывает, что скрещивание произошло за несколько поколений до того, как он родился, жил и был с почестями похоронен.

Михаил Родин: Сколько тысяч лет длилось такое сосуществование людей современного типа и неандертальцев?

Мария Медникова: Ранние сапиенсы, современного облика люди, проникают в Европу около 40 тысяч лет назад, а последняя, наверное, группа неандертальцев на Гибралтаре, исчезает 25 тысяч лет назад. Но на остальной территории Европы к тому времени неандертальцев уже тысячи лет не было. Быстро это происходит.

Но обвинять кроманьонцев в истреблении неандертальцев все же не стоит. Неандертальцев было изначально очень мало, территория Европы была заселена с очень маленькой плотностью. Опять же, данные генетики говорят, что все неандертальцы на территории Европы порядка 40 тысяч лет назад были очень близкими родственниками. Кроме того, судя по находкам на территории Балкан (знаменитая Крапина, Виндия), сами неандертальцы иногда истребляли себе подобных и даже, возможно, не гнушались каннибализмом. Тут уже из песни слова не выкинешь.

Михаил Родин: Помимо неандертальцев были и другие виды, которых мы застали, буквально догнали их где-то в Сибири. Расскажите об этом.

Мария Медникова: Территория Сибири на протяжении десятилетий подробно изучается специалистами - археологами из Института археологии и этнографии Сибирского отделения Академии наук. Прежде всего, это работы таких ученых как академик Анатолий Пантелеевич Деревянко и нынешний директор института профессор Михаил Васильевич Шуньков. Именно с работой этих специалистов связано открытие новых ископаемых групп людей, о которых никто раньше не подозревал.

Территория Южная Сибири, Алтая, судя по данным археологии, заселяется впервые около 800 тысяч лет назад, судя по всему, как раз теми самыми питекантропами. Об этом говорят раскопки стоянки Карама. Но потом, по-видимому, они вымерли, и какое-то время Алтай был незаселенным. И где-то 300 тысяч лет назад на этой территории появляется новое население. Люди с совсем другими орудиями труда, уже гораздо более совершенными, приходят откуда-то с Ближнего Востока.

Раскопки в Денисовой пещере проводятся последнюю четверть века, они позволили проследить слои, начиная с 280 тысяч лет назад до примерно 30 тысяч лет назад. Она была постоянно обитаема людьми. Там были найдены орудия труда очень совершенного облика, датирующиеся примерно 50 тысяч лет назад.

Вся история закрутилась, когда в результате сотрудничества с немецкими генетиками удалось выделить ДНК из маленькой косточки – фаланги ребенка 5-6 лет, найденной в слоях Денисовой пещеры. В этой пещере, по-видимому, был уникальный микроклимат, он способствовал сохранности древней ДНК. Эта ДНК принадлежит совершенно новой группе ископаемого человечества, которую назвали денисовцами. Денисовцев сегодня воспринимают как таких кузенов неандертальцев. Причем они отделились друг от друга очень давно, почти 600 тысяч лет назад.

И еще интересное: эта первая находка кости ребенка – ребенок был девочкой. Это поняли после расшифровки ДНК. Просто у женщин две X-хромосомы, а у мужчин XY. Вот у нее Y-хромосомы нет. В этой же пещере был найден очень крупный зуб с необычными архаическими особенностями. Он по своим размерным характеристикам близок питекантропам. Из этого зуба тоже выделили ДНК. Поскольку это был мужчина, то ДНК дает представление обо всем геноме денисовцев.

Денисовская ДНК найдена у современных людей. Получается, что современные люди, когда они расселялись по земному шару, встретили не только неандертальцев, но и денисовцев, и тоже произошло скрещивание. Высокий процент денисовского наследия обнаружили у населения Папуа – Новой Гвинеи, у австралийцев и в 33 группах аборигенного населения Азии.

Мне бы хотелось вернуться к неандертальцам, потому что есть еще история совершенно замечательная. В 2010 году при раскопках той же Денисовой пещеры в слоях, еще ниже, чем палец девочки, была найдена фаланга стопы взрослого человека. Ее особенности очень архаические: массивная, широкая. В Германии из нее тоже выделили ДНК. И это оказалась ДНК неандертальского человека.

Получается, что 50 тысяч лет назад уж точно, но, соответственно, и раньше тоже на земном шаре жили разные, далеко отошедшие друг от друга группы людей. Это были неандертальцы, денисовцы, сапиенсы.

Михаил Родин: То есть могла существовать картина, когда в одном месте в одно время живут три разных вида: сапиенсы, предки наши, а также денисовцы и неандертальцы, и все эти три вида между собой взаимодействуют?

Мария Медникова: Были ли они видами? Согласно классическому определению вида, которое предложил зоолог Эрнст Майер, разные виды не скрещиваются, существует репродуктивный барьер. Но мы наблюдаем в собственной генетике последствия этих скрещиваний. Профессор Сванте Паабо из Института Макса Планка в Лейпциге (эти исследования осуществлялись благодаря его пионерским работам) считает, что все-таки частичный репродуктивный барьер был: ограниченной плодовитостью обладало мужское потомство от таких браков. У мальчиков-метисов больше не было детей, а у девочек дети рождались. И вот так через девочек это всё дошло…

Михаил Родин: А какие черты нам достались от неандертальцев?

Мария Медникова: Это касается заболеваний. Я опять возвращаюсь к генетике. Существует огромный коллектив ученых из разных стран мира, которые изучают диабет второго типа. В прошлом году была опубликована серия работ, которая доказывает, что один из вариантов, один из факторов риска, который вызывает развитие этого возрастного диабета, мы могли унаследовать от неандертальского населения. И это стало известно благодаря ДНК, выделенной из фаланги стопы неандертальца из Денисовой пещеры. Неандертальцы были очень хорошо адаптированы к состояниям крайнего голода. Они жили в экстремальных холодных условиях. И они не жили долго, до глубокой старости не доживали. Поэтому их далекие потомки, которые живут в гораздо более комфортных условиях и не страдают от голода, рискуют. Это такой незапланированный ответ организма.

Также данные генетики говорят нам о том, что и от денисовцев, и от неандертальцев мы унаследовали некоторые особенности нашей иммунной системы.

Михаил Родин: Есть же еще история о том, что от денисовцев «подцепили» ген спокойного отношения к высоте жители Тибета. Это так?

Мария Медникова: Да, такая работа есть. Любые жители гор должны быть приспособлены к гипоксии, недостатку атмосферного кислорода. Люди, не связанные общим происхождением друг с другом, демонстрируют общие признаки, ту же объемную грудную клетку. Но вот на Тибете похоже, что особенности, связанные с выживанием в таких условиях, связаны с денисовцами.

Михаил Родин: Мы описали уже три сосуществующих вида: сапиенсы, неандертальцы, денисовцы. Но есть же еще виды, с которыми мы могли контактировать. Расскажите про так называемых флоресских хоббитов.

Мария Медникова: Хоббиты – это замечательное открытие. В начале 2000-х годов на острове Флорес в Индонезии нашли останки очень миниатюрного существа. Очень может быть, что эти люди попали в условия островной изоляции и в этих условиях дожили до периода 12 тысяч лет назад. Это было время, когда уже таял ледник. Время всеобъемлющей победы Homo sapiens, когда на Земле уже ни о каких денисовцах или неандертальцах уже и помышлять было нельзя.

Возможно, это потомки какой-то очень древней миграционной волны, которые попали на этот остров и путем близкородственного скрещивания, поскольку, естественно, их было там очень мало, приобрели такой вид. У них очень маленькие объем мозга и размеры тела и примитивные орудия труда.

Но есть другая точка зрения. Замечательный израильский ученый, профессор Гершковиц пытался доказать, что это известное заболевание – синдром Ларона, мутация, проявившаяся условиях островной изоляции.

Окончательная точка пока не поставлена. К сожалению, Индонезия находится в жаркой климатической зоне, и выделить палеоДНК из костей пока не представляется возможным: она деградирует при высоких температурах. Поэтому территория Алтая, Южной Сибири действительно оказывается уникальным местом для изучения эволюции человека в целом, для понимания того, как на протяжении недавнего времени происходили контакты между параллельными давно разошедшимися группами людей.

ПИЩА ПРЕДКОВ (раскрыть) ПИЩА ПРЕДКОВ (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" со старшим научным сотрудником Института археологии РАН, доктором исторических наук Марией Добровольской.

Михаил Родин: В последнее столетие в развитых странах произошла настоящая пищевая катастрофа: ожирения, инфаркты и другие болезни часто связаны с неправильным питанием. Наш гость, знает, что изменилось в питании за последние сто лет.

Мария Добровольская: Изменения происходили многократно, но в настоящее время мы живем в эпоху переедания. Это нетипичная для человечества ситуация. Человечество всю свою историю боролось с голодом и тут столкнулось с проблемой, к которой оказалось не готово, – проблемой переедания.

Михаил Родин: С какого периода Вы восстанавливаете структуру питания человечества?

Мария Добровольская: Возраст человечества – рода Homo – насчитывает порядка 2,5 миллионов лет. Мы принадлежим к виду Homo sapiens, который появился чуть меньше, чем 200 тысяч лет тому назад. А до того, как появились первые люди, было великое разнообразие предков – высокоразвитых, социально организованных приматов, обитавших в Африке.

В 2001 году неподалеку от озера Чад французской экспедицией были найдены останки сахелантропа. Этот ископаемый примат предположительно уже делал первые шаги в направлении двуногого хождения.

Михаил Родин: Итак, сначала сахелантропы. Потом австралопитеки – это те, которые уже регулярно ходили на двух ногах… Потом у нас были первые Homo – Homo habilis. Какими методами можно восстановить структуру питания столько давних предков?

Мария Добровольская: Что участвует в употреблении пищи? Прежде всего зубы. Поэтому могут быть микротравмы, микротрещины, царапинки, которые может оставлять тот или иной материал… И характер износа зубов может говорить о том, что ел этот представитель. Есть некоторые компоненты эмали, которые попадают в организм с питанием.

Есть другие пути изучения структуры питания – по соотношению минеральных веществ. Было обнаружено, что преимущественно растительная пища будет способствовать накоплению, например, стронция в костях, а преимущественно белковая – цинка, меди, в зависимости от вида белков.

Есть еще метод анализа изотопных остатков. По сохранившимся костям мы можем понять, чем питалось животное: белком, растениями… Этот метод основан на изучении белковых молекул. Когда залегание скелетных останков благотворно для белка, нам удается извлечь эту информацию. К сожалению, высокотемпературные условия, то есть тропики, как правило, сводят это на нет. Поэтому если мы говорим об африканских находках, чаще всего там костный белок – коллаген – уже настолько разрушен, что эти реконструкции невозможны. Сложнее всего судить по составу костей о том, что человек ел, когда был сугубо тропическим видом. А исходный – это тропический вид. И только когда начинается великое расселение по материкам, освоение уже более северных регионов, тут мы уже начинаем приобретать более прочную почву под ногами и более разнообразные источники.

Вот пыльца растений сохраняется практически, если условия среды не агрессивные, без ограничений. Можно понять, какие именно растения были в рационе. И даже сезон употребления этих растений.

Михаил Родин: Мы отсчитали начальную точку маршрута – это сахелантроп, живший 7 миллионов лет назад. Чем он питался?

Мария Добровольская: Он вел полудревесный и древесный образ жизни, когда эти приматы перемещались по ветвям и верхними конечностями собирали листья, цветы и плоды, стоя на ногах. Такой вариант мог помогать тем, кто хорошо пользовался освобожденными верхними конечностями.

Михаил Родин: Чем еще, кроме растительной пищи, они питались?

Мария Добровольская: Все высшие приматы преимущественно растительноядные с всплесками использования других, в частности белковых, ресурсов. Причем это связано, как правило, со стрессовой ситуацией. Например, переход к спонтанной либо охоте, либо даже внутривидовой агрессии, вплоть до эпизодов каннибализма. Я обращаю внимание, что эпизодов, а не системы. В ситуациях пищевой недостаточности и социальной напряженности внутри сообщества приматов возникают эпизоды организованной охоты, например, на других обезьян. Это известно из поведения ныне живущих приматов.

Постоянно идет использование насекомых. Получение такого легкого и очень энергетически ценного белка как белок насекомых возникает неоднократно не только в эволюции, но и в истории человечества, вплоть до библейских тем… Юго-Восточная Азия вся насыщена традициями вот этого инсектного приготовления. Это легко усваивается, чтобы поймать, не нужно рисковать жизнью, и это в великом множестве кругом бегает и летает.

Михаил Родин: Австралопитеки – еще не люди, но последние «предлюди», как они питались?

Мария Добровольская: Среди разнообразия австралопитековых форм были специализированные растительноядные виды. Массивные, с челюстями и зубами, способными перетирать грубую пищу: сухие семена, корни растений. Износ эмали их зубов тоже существенный.

Михаил Родин: Но это не наши предки. Массивные австралопитеки – это боковая ветвь. Мы происходим от грацильных австралопитеков. Вот их питание интересно.

Мария Добровольская: Они были всеядны, использовали и растения, и животных. Причем водных, наземных, в зависимости от сезона и обстоятельств. С этими широкими возможностями мы подходим к рубежу появления первых Homo.

Михаил Родин: То, что австралопитеки могли варьировать свое питание, было одним из главных эволюционных преимуществ. Условно, если зима в саванне, полно всякой растительной еды. Потом, когда летом засуха, они могли переключаться на мелких животных, охотиться и питаться мясом. И за счет этого выживать лучше, чем массивные австралопитеки, которые не могли переключаться. У них засохла трава – всё, начинают умирать.

Мария Добровольская: И важно понимать то, как получается пища, особенно в условиях дикой природы. Охота предполагает очень высокий уровень взаимодействия участников, их иерархическую структуру, высокий уровень когнитивных взаимодействий. В то время как любые растительноядные животные могут получать пищу, не развивая особенности социальной структуры и взаимопонимания. Для того чтобы прокормиться, им не нужно развитие сложных социальных взаимодействий. Еще и поэтому появление охотничьего компонента было так важно в эволюции человека. Эти навыки и эти пути получения ценного питания способствовали развитию сложных отношений внутри социумов.

Михаил Родин: Сейчас мы подошли к рубежу возникновения первых Homo.

Мария Добровольская: Порядка 2,5 миллионов лет тому назад. Сам этот рубеж, как мы уже говорили, диалектический, поэтому нас в большей степени будет интересовать время первичного расселения людей из Африки, которое связано с освоением новых территорий. Потенциал этого, конечно, связан с переходом к очень подвижному образу жизни, предположительно связанному с охотой, и, например, с миграциями вместе с крупными стадными травоядными млекопитающими. И вообще к перемещению на большие расстояния, что, понятное дело, довольно плохо связано с представлениями о каком-то едином способе питания.

Не менее важным, чем переход к двуногому хождению, к освобождению верхних конечностей, был происходивший тогда процесс энцефализации, развития головного мозга. Эволюционно очень сложный и бурный процесс, который приводит к тому, что возникает уникальная, но энергетически очень дорогостоящая структура человеческого мозга.

Михаил Родин: Как наш мозг и его размеры связаны с питанием?

Мария Добровольская: Экспериментально биохимики устанавливают, и мы, палеоантропологи, наблюдаем связь между увеличением объема мозга и использованием охотничьей добычи. Дело в том, что в составе мозга человека имеется большое количество белковых и жировых структур. Для того чтобы осуществлялась нормальная физиология мозга, необходимо большое количество легкодоступных белков и жиров животного происхождения. Широко известны факты серьезнейших нарушений центральной нервной системы при белковом недоедании детей.

Михаил Родин: Получается, с тех пор, как наши далекие предки начали охотиться и питаться мясом, у нас наблюдается взрывное развитие головного мозга? Начали становиться умнее и за счет питания, и за счет того, что это питание было сложно поймать.

Мария Добровольская: Здесь, как всегда в эволюции, результат достигается в результате объединения нескольких факторов. Это и навыки получения пищи, и направления развития сложного социального поведения. Все подталкивало одно другое. И результаты этого уже совершенно разумного, эффективного поведения человека (не sapiens, а ископаемых видов, прежде всего Homo erectus), 1,5 миллиона лет назад широко уже расселившегося по Старому Свету, приводят к тому, он не только может охотиться в разных частях света, но и экономить свою физиологическую энергию, используя энергию огня в приготовлении пищи.

Вот это важнейший этап. И он очень быстро отзывается, например, изменением размеров и строения зубов, все меньше задействованных в разгрызании, разжевывании жесткой пищи. Зубы становятся меньше, больше похожими на зубы современного человека. Изменяется строение челюстей, в целом лицевого скелета и вообще черепа. Если не нужно тратить усилия, энергетические ресурсы организма для того, чтобы расщепить сырые сложные белки, а можно есть пищу, которая легко усваивается, и теплую пищу, которая очень энергетически выгодна, то это сразу дает массу преимуществ.

Михаил Родин: Я вижу два радикальных этапа, которые привели нас к тому, что есть. Первый – это когда человек начал употреблять мясо, то есть белок, который проще усваивается, чем растительная пища, и за счет этого у него появилось больше времени в том числе для того, чтобы строить цивилизацию. И второй – это когда человек с помощью огня научился это мясо и растения еще, скажем так, переваривать за границами своего тела. А как такие важные изменения повлияли на сам наш организм, на систему пищеварения?

Мария Добровольская: Конечно, и микрофлора менялась, и активность секреции пищеварительных ферментов. Чем мы можем это подтвердить? Как ни странно, это этнография. До настоящего времени сохранились уклады традиционных охотников, прежде всего на морского зверя, обитателей северных евразийских побережий, Канады и Гренландии; эскимосы и некоторые другие народы, которые едят преимущественно мясо. Физиология пищеварения этих людей существенно отличается, условно, от среднеевропейских.

Михаил Родин: Примерно 200 тысяч лет назад возник наш вид. С чем мы к этому подошли: человек – всеядное животное, которое ест достаточно мяса и углеводов, мы умеем это всё готовить. За эти 200 тысяч лет начались революционные скачки. И один из этих скачков – это неолитическая революция, которая связана как раз с тем, что мы научились сами себе выращивать вообще все, что угодно. И это очень сильно изменило структуру питания, потому что мы опять вернулись к большому количеству углеводов.

Мария Добровольская: Почему-то, когда говорят о неолитической революции, говорят о злаках. Это, безусловно, компонент очень важный, но не единственный. Потому что одомашнивали дикие злаки, одомашнивали и многие другие садовые культуры, но точно так же одомашнивали и животных. А если мы говорим о древнейшем Ближнем Востоке, то это одомашнивание будущего рогатого скота, то есть появление козы, овцы, домашних коров и волов.

И здесь изотопный анализ дает вполне устойчивый результат: ранние неолитические сообщества, прошедшие через эту, так сказать, революцию, употребляют в пищу и растительные, и животные белки. То есть нельзя сказать, что в эпоху раннего неолита, в VIII тысячелетии до новой эры, в районе знаменитого «плодородного полумесяца», где происходили все эти события, люди перешли к вегетарианству. Определенно нет.

Михаил Родин: То есть структура питания не поменялась, мы просто научились сами себе быстро и эффективно выращивать еду? И неважно, что это – коза или зерно.

Мария Добровольская: Совершенно верно. Окружили себя сферой домашних животных, домашних растений. Появляется керамическая посуда, дома, появляются поселения, новые традиции погребальной обрядности. И все это в сочетании с домашними животными и растениями.

Михаил Родин: А как изменили нас домашние животные? Самый известный пример того, что до сих пор идет эволюция, происходят генетические изменения, – это переносимость лактозы. Она возникла уже после того, как мы одомашнили животных, и у нас появилась возможность постоянно пить парное молоко. Но не у всех народов она возникла. Как это происходило?

Мария Добровольская: Эти мутации появлялись, видимо, достаточно спонтанно. Имеются материалы о том, что в позднем палеолите, порядка 12 тысяч лет тому назад, в некоторых европейских популяциях могла быть такая мутация. Это результат моделирования и расчетов. Получается, что сначала появилась эта мутация, а потом она нашла себе поле применения, пригодилась. Есть и другие гипотезы, и другие материалы, которые свидетельствуют о том, что, наоборот, это закреплялось в тех группах, где активно использовали молочные продукты. Насколько я знаю, самая большая частота встречаемости этой мутации, которая позволяет взрослому человеку употреблять цельное молоко, у коренного населения Северной Европы.

Михаил Родин: Нам в России кажется, что молоко – это нормально. Но современный японец не переносит молоко. И это как раз показатель того, насколько сильно отличаются наши популяции.

Мария Добровольская: Да, наши популяции физиологически, генетически очень сильно отличаются. То есть очень важно знать традиции своего народа, той группы, которую ты представляешь и гены которой ты представляешь.

Михаил Родин: Что будет, если взять обычного младенца со среднерусской равнины и с самого малолетства пытаться делать из него вегетарианца или, наоборот, к мясной палеодиете приучить?

Мария Добровольская: Скорее всего и то, и другое приведет к дисфункциям и изменениям. Если его ограничивать в белках, скорее всего он будет медленнее расти, и окончательные размеры тела будут небольшими. Это, например, видно на всех европейских популяциях Средневековья, когда в результате социальных в большей степени причин не хватало еды, и люди были прежде всего ограничены в белках. Уменьшение размеров тела происходит, потому что выжить человеку, который меньше потребляет еды, проще, чем тому, кому ее нужно больше. Богатыря не прокормишь на горсти риса. А миниатюрное создание вполне может продержаться на небольшом количестве растительной пищи.

Михаил Родин: Точно так же, если и мы сейчас поедем к эскимосам, которые питаются исключительно мясом и жиром, мы там заработаем себе несварение желудка.

Мария Добровольская: Дай бог, чтобы мы еще смогли это всё взять в рот, потому что здесь очень большой психологический барьер. Эти пахнущие рыбой жирные продукты, которые приготовлены совсем не так, не так пахнут, другой солевой баланс. И нужно себя очень хорошо готовить к тому, чтобы воспринять свойственный эскимосам кулинарный букет.

Михаил Родин: Можете как антрополог посоветовать, как все-таки нужно питаться современному человеку, чтобы быть здоровым?

Мария Добровольская: Мы как люди, владеющие уже самой разной информацией, можем и должны иметь представление о своих корнях, о своих традициях и понимать, что они неслучайны в смысле питания. И даже если мы хотим резко изменять то, к чему наша генетика, наша физиология уже приспособлена, должны понимать, что это повлечет за собой скорее всего сложности в состоянии здоровья. И, конечно, самое главное, не должно быть переедания. Как можно меньше всяких видов рафинированной пищи, видоизмененной, вроде сахара, майонеза, сливочного масла и т.д. Это то, что практически не требует от организма никаких усилий, а просто усваивается и откладывается в виде совершенно ненужных жиров.

Михаил Родин: То есть, нужно себя ограничивать, потому что за тысячелетия нашей эволюции мы привыкли к тому, что двигаемся много, едим мало. И сейчас это изобилие приводит к плохим результатам.

Мария Добровольская: Да, совершенно верно.

ПИРАМИДЫ (раскрыть) ПИРАМИДЫ (свернуть)

Стенограмма эфира программы "Родина слонов" с кандидатом исторических наук, сотрудником Российской Академии наук Романом Ореховым.

Михаил Родин: Сегодня мы будем говорить о египетских пирамидах. Казалось бы, тема набила оскомину, но, даже сейчас, в XXI веке, есть люди, которые верят во всякие глупости об их возникновении. На самом деле людей просто поражают эти технологии, с помощью которых построены пирамиды, поражают их размеры. Пирамида Хуфу - это 146 метров. Это 35-этажный дом. Примерно такой же высоты сталинская высотка на Кудринской площади.

Роман Орехов: Да. Только она смотрится гораздо эффектнее, потому что, когда вы находитесь у основания пирамиды, она просто заслоняет собой всё. А издалека когда вы смотрите, со стороны Каира в сторону запада, то пирамиды у горизонта высятся как огромные горы. Поскольку плато немножко поднимается над Каиром, поэтому возникает такое ощущение, что они действительно просто доминируют над городом. Видимо, те, кто строили эти пирамиды в Гизе, они как раз хотели поразить именно каким-то видовым ракурсом.

Михаил Родин: Мне кажется, что основная причина возникновения заблуждений – это недостатки нашего образования. Нам кажется, что был палеолит, потом неолит, а потом вдруг из ниоткуда возникли эти огромные постройки космического масштаба. И сразу возникает вопрос – возможно ли это?! Наверняка, прилетели какие-то инопланетяне и научили людей неведомым технологиям. Расскажите нам, как на самом деле развивалась цивилизация в Древнем Египте, откуда она началась и в какие времена.

Роман Орехов: На данный момент большинство исследователей склоняются к мысли, что цивилизация долины Нила вторична по отношению к цивилизации Центральной Сахары. То есть многочисленные племена, которые обитали в саванных областях, под воздействием климатических изменений стали спускаться к бассейнам великих рек и постепенно начали осваивать нильскую пойму.

Михаил Родин: Итак мы знаем, что где-то за 7000 лет до возникновения пирамид начала развиваться цивилизация Египта. Расскажите, как там возникло государство. Ведь оно было необходимо, потому что складывалась система орошения, которой нужно было управлять.

Роман Орехов: Человеку, который там живет, прежде всего необходимо разработать сезонный календарь. Он должен определить, что в определенное время наступает разлив, потом начинается период выхождения, как называли египтяне, перет, когда суша начинает проявляться из-под воды. Потом начинается сезон засухи шему, когда начинается сборка урожая непосредственно. Потом опять разлив… Этот цикл повторяется из года в год.

Вот эта постепенная адаптация привела к тому, что люди постепенно осваивали долину, и пока мы не говорим о государстве. Изначально это были достаточно примитивные вождества, которые воюют между собой, стараются занять более выгодную территорию с точки зрения выпаса скота, для посевов каких-то культур. Постепенно верхнеегипетская культура начинает двигаться в сторону севера и подчиняет себе более мелкие поселения. Таким образом, где-то к 3100 году до нашей эры складывается единая общность, которую мы условно называем египетским протогосударством.

Михаил Родин: Относительно этой общности. Мы видим, как постепенно развиваются технологии обработки камня, технологии строительства, как развиваются общественные структуры, как развивается культура. Но плюс к этому, это очень важно для египетской культуры, мы еще и видим, как развиваются обряды, связанные со смертью. Потому что, сначала египтян хоронили в обычную шахту. Потом у этой шахты появилась боковая камера. Только потом возникли надземные постройки.

Роман Орехов: Да, первых царей хоронили в мастабах. Мастаба – это буквально скамья, «завалинка фараона». Изначально вот эта верхняя часть делалась из кирпича-сырца, в форме параллелепипеда и обладала подземными помещениями.

Михаил Родин: Мы поговорим о том, как мастабы превратились в пирамиды, но сначала немного отвлечёмся на «международные дела». На мой взгляд, многие из тех, кто не верит в «земное происхождение» пирамид, думают что в тот момент во всем мире ничего не происходило, кроме пирамидостроительства. А ведь на самом деле в это же время параллельно развивалась цивилизация Месопотамии, на Ближнем Востоке существовали города, да еще какие города! Причем все эти цивилизации были связаны между собой торговлей.

Роман Орехов: Есть часть египтологов, которые поддерживают, так называемую, теорию культурной диффузии. По этой теории бурное развитие культуры Месопотамии в 3-м – 4-м тысячелетиях до нашей эры очень сильно повлияло на культуру Египта. И действительно, мы например, находим в Нижнем Египте цилиндрические печати, аналогичные тем, что появились ранее в Месопотамии.

Михаил Родин: А Месопотамия - это современный Ирак. Это огромное расстояние!

Роман Орехов: Да. Но при этом много различий. Если мы возьмем такой аспект как письменность, египетская письменность возникает приблизительно в то же самое время, как возникает знаменитая клинопись в Месопотамии. Но если клинопись – это буквально экономические счета, то египетская письменность - это прежде всего имена, родословные, должности. Как полагали египтяне, если живет имя, живет и человек.

Михаил Родин: Когда у нас кто-то из родственников умирает, мы друг друга утешаем тем, что пока мы его помним, он с нами. А здесь то же самое, но они хитро придумали зафиксировать это – высечь имя на камне, чтобы оно жило в вечности.

Роман Орехов: Совершенно верно. Впоследствии к этим именам стали добавляться жертвенные формулы, то есть некие пожелания, чтобы человеку в ином мире были дарованы хлеб, пиво, то есть они точно так же ели, пили, питались.

Михаил Родин: А для нас это уже дополнительное подспорье, потому что мы имеем письменные источники, в которых рассказано в том числе, как строились пирамиды, кто их строил, и мы узнаем имена этих архитекторов.

Роман Орехов: Мы знаем, что была такая египетская должность, это фактически второй человек после царя в управлении государством – верховный сановник. Его египтяне называли «таити-саб-чати». Он обычно носил еще и дополнительный титул «начальник всех царских работ». Он-то и руководил возведением пирамиды для своего царя, организовывая труд огромного количества людей.

Михаил Родин: Итак, у нас на дворе 27-й век до Рождества Христова. И правит всем Египтом Джосер. Джосер, как и многие фараоны до него, решил построить себе мастабу. То есть это обычное погребальное сооружение, в котором он собирается покоиться. Кого он назначил архитектором? Мы ведь знаем даже это.

Роман Орехов: Да, этого архитектора звали Имхотеп. Экспедиция Сесила Ферта обнаружила базис от статуи, и вот на нём сохранилась титулатура Имхотепа. До этого, когда мы говорили об Имхотепе, мы знали только то, что был такой бог, что он почитался во времена Птолемеев, что ему был подвластен ход небесных светил, его почитали как Асклепия, как трижды величайшего бога Тота, Гермеса Трисмегиста.

Михаил Родин: Кстати, я думаю, что большая часть людей знает его под именем Эскулап, как сейчас называют врачей.

Роман Орехов: Эскулап, совершенно верно. Когда обнаружили этот пьедестал, увидели, что Имхотеп – это действительно реальное историческое лицо. Что поразительно, в его титулатуре указано, что он был великим мастером. Он прекрасно владел шпателем и был резчиком по кости.

Михаил Родин: Итак, у нас есть Имхотеп, которому нужно построить усыпальницу. Есть этот большой каменный параллелепипед под названием «мастаба». Что он дальше начинает делать? Как возникла первая пирамида?

Роман Орехов: Надо сказать, что внутри первой пирамиды Джосера отсутствуют всяческие пустоты (все помещения находятся в скале, под пирамидой). Это блоки небольшого размера, уложенные друг на друга. Используется забутовка щелей – глина, каменная крошка. После того как выстраивается первая платформа, над ней возникает платформа меньших размеров. И таким образом, постепенно уменьшаясь, эти платформы формируют ступенчатую конструкцию, которую мы называем пирамидой.

Михаил Родин: Вся гениальность Имхотепа заключалась в том, что он придумал поставить одну мастабу на другую.

Роман Орехов: Совершенно верно. Таким образом, он придал архитектуре качественно иное измерение. Просто мастабы для того времени представлялись достаточно обыденным явлением. А тут возникает некая идея, что царь должен подняться куда-то вверх. Но в то же время нельзя забывать и другое: пирамида – это не только своеобразный трамплин в небо, но и место вечной жизни царя.

Михаил Родин: Насколько высокий был у Джосера трамплин в вечность?

Роман Орехов: Это около 60 метров. То есть это на самом деле небольшая конструкция по сравнению с пирамидой Хуфу, конечно.

Михаил Родин: И вот тут мы подходим к важному моменту. Еще одной причиной заблуждений, является то, что люди увидев те самые три пирамиды в Гизе, не понимают, что к этому результату египтяне шли 150 лет. То есть, туристы не видят, как пирамиды развивались со временем до этой идеальной формы.

Роман Орехов: Качественно новый прорыв начинается тогда, когда цари пытаются эту пирамиду, эту так называемую надстройку, заполнить, то есть сформировать внутри культовое пространство. В тот момент, когда они пытаются это сделать, эта старая наклонная кладка для подобных архитектурных решений уже не годится. Потому что вся масса пирамиды благодаря наклонной кладке все равно давит на центральную ось. Поэтому для того чтобы каким-то образом это давление снять, они делают стены более крутыми. Пирамида Хуни, которая находится в современном Медуме, впервые построенная на основе этого принципа, разрушена. О чем это говорит? Эксперимент, по возведению помещений внутри самой пирамиды, потерпел фиаско.

Михаил Родин: То есть мы знаем большое количество промежуточных форм, этих попыток построить идеальную пирамиду.

Роман Орехов: Совершенно верно. Эти попытки были постоянные. Постепенно мы подходим к царю Снофру. Он строит Южную дахшурскую ломаную пирамиду.

Михаил Родин: Да. Неправильной, ромбовидной формы.

Роман Орехов: Но мне она даже нравится именно с точки зрения архитектурного решения. Просто архитектор понял, что если он будет возводить пирамиду такими же темпами, удлиняя всю конструкцию вверх, она просто разрушится. Поэтому, естественно, ему пришлось пойти на радикальное решение - снизить высоту пирамиды. Все эти просчеты были учтены при проектировании северной пирамиды Снофру, так называемой Красной пирамиды. Это уже классическая гладкостенная пирамида.

На самом деле, пирамиды не такие совершенные конструкции, как их зачастую представляют, в них есть значительное количество каких-то ошибок. Но, тем не менее, когда они подошли к идее правильной гладкостенной пирамиды с широким основанием и устремленной вверх вершиной, за этим стоял колоссальный труд не одного поколения.

Михаил Родин: Давайте про эти поколения поговорим, потому что, на мой взгляд, это осиновый кол в могилу людей, которые рассказывают нам, что пирамиды построили инопланетяне. Потому что сейчас археологи нашли города этих строителей, которые окружали пирамиды.

Роман Орехов: Мы знаем один такой город, который находился в Гизе. Это действительно город строителей пирамид. Однако большую часть этих городков мы просто не нашли. Какая-то их часть скрыта от нас под современным Каиром.

Михаил Родин: А что вообще мы знаем про этих людей, обычных рядовых рабочих, которые работали на стройках?

Роман Орехов: Удивительно то, что эти люди, имели какое-то отношение к флоту. Об этом писал уже Геродот, который посещал Египет. Он, в частности, рассказывает о том, как перевозили одно здание из цельного камня огромных размеров. Причем все, кто участвовали в этой работе, были кормчими. То есть я понимаю так, любая работа с камнем, особенно с перетаскиванием тяжелых блоков, всегда учитывала те навыки, которые были наработаны в процессе мореходства и в процессе вождения кораблей по Нилу.

Михаил Родин: Но тут же дело еще в том, что Нил – это главная артерия Египта, и, насколько я понимаю, для той же пирамиды Хеопса камни возили с юга Египта, то есть с верхних порогов.

Роман Орехов: Гранит, базальт, его действительно привозили с юга. Но непосредственно облицовочные камни, так называемый белый турский известняк – с противоположного восточного берега Нила. Основной строительный материал, из которого сложена пирамида, так называемый нуммулитовый известняк, он высекался тут же, рядом с пирамидами. В нашем распоряжении сохранились свидетельства этих разработок – следы долбления и пропилов в породе. Мы видим, как размещались эти площадки, где вырубался камень, как его перетаскивали. Например, главный пандус, который шел к строительной площадке пирамиды Хуфу отлично сохранился, там сейчас проходит главная дорога, которая ведет на обзорную площадку.

Михаил Родин: Есть изображение из какой-то гробницы, там изображён весь процесс перемещения огромной статуи. Мы видим людей, которые тащат эти сани, человека, который подливает что-то под полозья, чтобы они лучше скользили. И какой-то французский физик, рассчитал, сколько человеческих сил понадобится, для того чтобы перетащить такую глыбу. И совпало, плюс-минус 2–3 человека, с тем, что нарисовано на картинке.

Роман Орехов: Это гробница Джхутихотепа из Эль-Берше, это Средний Египет. Да, совершенно верно – люди тащат на санях-волокушах статую сановника. На каждого человека приходится тяга в 52 килограмма. Этот рисунок наглядно показывает, что египтяне даже не впрягали в такие сани скот, использовали исключительно мускульную силу. Также у нас есть информация от Плиния Старшего о том, как поднимали знаменитый обелиск Рамзеса Великого. Он пишет, что его поднимало 10 тысяч человек.

Михаил Родин: И, насколько я помню, есть даже какие-то отчеты чуть более позднего времени об экспедициях за камнем на юг.

Роман Орехов: Совершенно верно. Недавно на берегу Красного моря была обнаружена уникальный находка - корабельные доки времен Хуфу. В том месте была перевалочная база, которая занималась организацией добычи меди и малахита на Синайском полуострове. Во времена Хуфу такие морские экспедиции проводились регулярно, теперь мы можем это документально засвидетельствовать. Сохранились имена и титулы этих людей, которые непосредственно в этих работах участвовали.

Это о чем говорит? О том, что на постройке пирамиды работало огромное количество людей. И каждый отвечал строго за определенный участок работ. Одни добывали минералы, другие плавили металл, третьи изготовляли сами орудия. Многие работали в сельском хозяйстве, они, в свою очередь, снабжали этих людей продовольствием.

Михаил Родин: Есть такая фраза: «Не только Египет построил пирамиды, но и пирамиды построили Египет».

Роман Орехов: Совершенно верно. Была сформирована структура египетского государства. Пирамиды фактически создали египетское государство. И что самое интересное, как только прекращается строительство крупных пирамид, постепенно начинается эпоха децентрализации государства.

Михаил Родин: Есть еще такие чисто технологические аспекты, которые обычно интересуют людей. Например, все видели гранитные блоки, в которых пропилены круглые отверстия абсолютно идеальной формы. И, на первый взгляд кажется, что это невозможно сделать без лазера. Экспериментальная археология давно восстановила эти технологии. В этом помогли многочисленные изображения ремесленников за работой. Всё просто – используется, так называемый, абразив. Если нам нужно пропилить гранитную плиту, мы просто подсыпаем на неё мокрый песочек. Ставим вертикально медную трубку. И просто начинаем её вращать.

Роман Орехов: Да, египтяне умели шлифовать и полировать камень. И не делали из этих технологий тайны. При этом они писали - когда резчик по камню заканчивает свой труд, то руки его погибли. То есть это был тяжелейший труд.

Михаил Родин: Египетские пирамиды – это результат высочайшего мастерства, тяжкой работы и прекрасной организация труда. И на данный момент мы знаем об этом труде настолько много подробностей, что у нас нет никаких сомнений – кто и как построил Великие Пирамиды.

История для чайников (раскрыть) История для чайников (свернуть)

На следующей неделе мы начинаем публикацию «печатной» версии программы – стенограммы эфиров. В преддверии этого события ведущий «Родины слонов» Михаил Родин решил написать статью о том, что каждый должен знать об исторической науке.

Представьте себе мужчину, вернувшегося домой под утро вдрызг пьяным, пахнущего женскими духами, с пятнами помады на рубашке и расцарапанной спиной. Что должна подумать жена, учитывая, что ночью ей звонила подруга, видевшая её благоверного, целующимся в клубе с какой-то малолеткой? Муж при этом начинает говорить, что-то в духе: «Дорогая, это не то, что ты подумала! Всё было совсем по-другому!».

Примерно также выглядят люди, заявляющие, что «никто не знает, как всё было на самом деле», «история – это не наука», «восстановить картину прошлого невозможно». Жена нашего героя действительно никогда не узнает, в каком кармане он прятал обручальное кольцо, и где потерял кошелёк. Однако понять общий ход событий не так уж сложно. Особенно, если в телефоне мужа сохранился список звонков и смсок, а в карманах завалялась пара чеков.

В последние пару десятков лет российское общество оказалось в положении вот такой несчастной женщины. Наши соотечественники перестали доверять «официальной» истории, при этом с удовольствием выслушивают сенсационные байки разных дилетантов, которые заявляют, что «всё было совсем по-другому». И это смешно. Давайте разбираться, почему.

Начнём с того, что история, как объект, существует и исследовать её можно. По сути, вся наука изучает историю. Сначала была космологическая инфляция, за ней Большой Взрыв, потом возникли легчайшие элементы, затем начали формироваться звёзды, галактики, планеты, как минимум на одной из них появилась жизнь, которая развиваясь, дала всё современное многообразие видов. В одном этом предложении история нашей Вселенной. Её изучает физика, химия, астрономия, биология и многие другие науки. В том числе и история, которая просто является одним из элементов в этой системе. Биология изучает то, как изменяются виды. История концентрируется на времени жизни одного из этих видов. Все вместе науки разрабатывают одну общую картину мира. Причём, в этом огромном паззле ни один элемент не может противоречить другому.

Представим «альтернативщика», который показывает нам огромную воронку. Он пытается доказать, что пятьсот тысяч лет назад существовала цивилизация, которая устроила атомную войну. Ему придётся иметь дело не только с археологами. Для генетиков и антропологов очевидно, что в то время ещё не существовало хомо сапиенсов. Геолог рассмеётся, увидев, что ему показывают следы этой войны в слоях, которым несколько миллионов лет, а не пятьсот тысяч. Физик скажет, что следы эти не имеют никакого отношения к ядерному взрыву. Абсолютно все попытки создать «альтернативную историю» грешат такими противоречиями.

Все науки постоянно проверяют друг друга. Если астроном заявит о том, что внутри какой-то звезды происходит процесс, который не возможен с точки зрения химии или физики, представители этих наук тут же его засмеют. Ну, или он их, если сможет доказать существование нового явления. В любом случае – кому-то придётся пересматривать свои знания. Потому что если одна теория противоречит другой, значит, в какой-то из них есть ошибка и её надо найти. Непротиворечивость один из важнейших принципов науки.

Наука под названием «история» часть этой схемы. Ни одно её знание не должно противоречить другому и фактам из остальных наук. Друг другу исторические факты тоже не должны противоречить. Об этом всегда забывают любители альтернативной истории. Легко вырвать факт из контекста и дать ему новое объяснение. Например, наш подгулявший герой может доказать жене, что спину ему расцарапала кошка. Но эта версия не объясняет, почему он пьян, пахнет женскими духами и его видели целующимся в клубе. Всегда лучше та теория, которая объясняет максимальное количество фактов.

Итак, история, как объект исследования, прекрасно вписывается в общенаучную картину мира. Но это ещё не всё. История, как вид деятельности, это такая же наука, как и все остальные. Историк руководствуется теми же принципами познания, методами проверки информации, как любой другой учёный. Поэтому даже не очень хорошо разбирающийся в истории физик чаще всего легко определит, что перед ним псевдоисторичная книга. В них всегда нарушается логика исследования.

Однако, не всё так просто. Историку в своей работе приходится сталкиваться с проблемами, которые неведомы физику. Когда в ЦЕРНе запускают Большой адронный коллайдер, всем экспериментаторам наплевать, какая из пар частиц, родит бозон Хиггса. А вот историк всегда должен бороться с субъективизмом. Ведь он изучает историю своей страны, своей цивилизации, своего биологического вида. И здесь очень важно это слово - «своё». Даже самый честный и самоироничный человек, вспоминая свои школьные годы, предпочтёт умолчать о каких-то не очень приятных фактах. В рассказе о каких-то событиях он сделает свою роль чуть более значимой. В другой истории немного переставит акценты, «чтобы было интереснее». Не со зла, подсознательно.

В принципе, профессиональный учёный знает, как оградить себя от таких ляпов. А если ошибётся, коллеги всегда укажут на слабое место. И вот тут мы подошли к самому важному, к тому, о чём большинство не догадывается. На самом деле есть две истории. Одну можно назвать «научной», а другую «гражданской».

Всё, что написано выше, касается «научной» истории. Её задача познать мир. Этой историей занимаются в институтах, лабораториях и так далее. Ничего тайного в этом знании нет. Каждый год выпускается куча книг, статей, все они есть в общем доступе. Но книжки эти написаны сложным языком, в них используется много непонятных терминов, а в сносках легко заблудиться. Да и, в принципе, читать их неподготовленному человеку неинтересно, они не для этого пишутся. Но, самое главное, там чётко прописан, так называемый, научный аппарат – виден весь путь, который проделал исследователь, чтобы получить те знания, которые он излагает. Сам по себе текст вторичен, это только верхушка айсберга. Читая такую книгу, профессионал не «радуется новой информации». В первую очередь он придирчиво разбирает научный аппарат и ищет возможные ошибки на каждой стадии исследования. И только если их нет, принимает новую для себя информацию к сведению.

Но есть и другая история, которую я назвал «гражданской». Её преподают в общеобразовательных школах, именно её чаще всего показывают в исторических и научно-популярных фильмах. Цель этой истории другая – воспитать правильного гражданина и привить ему историческую память. Представьте себе человека, который просыпаясь каждое утро, не помнит всей своей прошедшей жизни. Может ли этот человек работать, общаться с окружающими? Его легко обмануть. Он не понимает, в чём заключаются его интересы. Он не помнит, к чему стремился вчера. Он не знает, кто ему друг, а кто враг. Примерно так же выглядит общество, не обладающее исторической памятью.

И вот в этой «гражданской» истории субъективизм не просто допустим, а необходим. Потому что человек не может запомнить всего, ему нужно выделять главное. В школе основное время уделяется изучению истории своего государства. Поэтому французу, например, кажется, что его родина всегда была в центре событий. Хотя в некоторые эпохи Франция была захолустьем даже в сравнении какими-нибудь африканскими странами, и все главные события происходили на другом конце света.

Так же как любой психологически здоровый человек, общество должно обладать самоуважением и избавляться от комплексов. Поэтому в «гражданской» истории особое место отводится «славным страницам прошлого», а позорные или просто неприятные эпизоды задвигаются на второй план.

Общество можно сравнить с вечным ребёнком – в нём постоянно подрастают новые поколения. А ребёнку необходимо иметь кумиров и примеры для подражания. Поэтому в «гражданской» истории всегда выделяются национальные герои. При этом, конечно, их образ ретушируется, упрощается и становится почти идеальным. Ведь кумир не должен обладать отрицательными качествами. А в реальной жизни все эти герои, естественно, были гораздо сложнее.

Кроме того, «гражданская» история всегда оперирует упрощёнными понятиями и конструктами. Например – «история Греции». Эта «дисциплина» в какой-нибудь энциклопедии, может охватывать четыре тысячи лет, начиная от прихода ахейцев на Балканский полуостров, заканчивая современностью. Но при этом современное греческое государство возникло в девятнадцатом веке, а нынешние греки и по генам, и по языку имеют очень мало общего с теми гомеровскими греками. Тоже можно сказать практически про любую «национальную историю».

Ну, и самое главное – «гражданская» история – это всегда набор рассказов. Здесь как раз в отличие от «научной» истории главное именно текст! Учащийся школы или зритель документального фильма не должен разбираться в научных методах, принципах исследования, полноте использованной источниковой базы и так далее. Поэтому он думает, что история это просто «повествование». А столкнувшись с другой версией рассказа, не может понять, какая ближе к истине. И для него лучше тот историк, который лучше «рассказывает» или тот, кому он хочет верить, или тот, кто внешне логичнее. Хотя настоящая логика исследования может быть сложнее, просто потому что в ней учитывается большее количество факторов, о существовании которых дилетант просто не знает.

Простой пример – находя в арабских источниках упоминание «острова русов», дилетант тут же бежит к карте и пытается там его найти – понять, что имел ввиду средневековый мудрец. Ему даже в голову не приходит, что это «сведение» он прочитал в современном русском издании. То есть, он не знает, что там на самом деле написано на арабском языке в источнике, какой термин там использован и правильно ли он переведён. Наш дилетант не задумывается о том, какие устойчивые фразеологизмы использовал арабский автор, которые переводчик по незнанию мог воспринять буквально. Он не знает, что в то время было принято вплетать в тексты мифологические мотивы, просто потому что так велела традиция. Горе исследователю невдомёк, откуда брал информацию для своего сочинения средневековый мудрец. А он мог никогда не выезжать за пределы родного города и писать со слов людей, которые от кого-то слышали, что где-то, что-то было. В конце концов, он даже не знает, кем был этот араб и зачем писал своё сочинение. Может быть, он специально хотел кого-то обмануть?

Всё это в первую очередь сядет проверять профессиональный историк. Это называется критика источника. Дилетант сразу бежит к карте и, конечно, находит тот самый «остров русов». Просто потому что описание совпало. Просто потому что найти «похожее» можно где угодно. Особенно если очень хочешь, особенно если закрыть глаза на какие-то детали и сделать пару допущений. О том, что такой «метод» не научен и наивен, скажет вам любой учёный – астроном, физик, биолог. Кстати, применяя именно такую простую и ошибочную логику, люди долгое время считали, что кит - близкий родственник сома, а не бегемота. Хотя всё как раз наоборот. Но при этом кит же действительно больше похож на рыбу!

Хорошо, когда «гражданскую» историю пишет профессиональный учёный на основе «научной» истории. Он, конечно, упрощает, но так, чтобы суть не изменилась. Он, естественно, выхолащивает персонажей, но не так, чтобы злодей превратился в героя. Он, само собой, добивается, чтобы по прочтению книги возникала гордость за «своё-родное» (государство, народ, предков), но не так, чтобы перевирать факты. Но очень часто «гражданскую» историю пытаются писать дилетанты, опираясь только на свои общие представления и научно-популярные книжки, которые они в силу отсутствия специальных знаний даже могут не правильно понять. При этом дилетанты обычно не скованны в желании превознести «своё». Наоборот, чаще всего – это их главная цель. Ими движет не желание познать мир и разобраться в истории, а острое чувство в духе - «за державу обидно». И в этом случае рождаются произведения, которые унижают само понятие патриотизма. Потому что патриотизм не может основываться на выдумках и пустом бахвальстве.

Самое опасное происходит тогда, когда «гражданская» история оказывается в руках нечистоплотных людей. «Государственный миф» - набор основных сведений об истории, пантеон героев нации, основополагающих сюжетов – это замечательное явление, сплачивающее общество, указывающее ориентиры и развивающее самосознание. Но когда им начинают манипулировать в сиюминутных политических целях, вычёркивая целые страницы истории, рисуя мнимых врагов и приписывая кому-то ложные заслуги, возвышая или принижая какие-то нации, это может привести к страшным последствиям.

Единственное, что можно противопоставить такому манипулированию – это знание «научной» истории – очищенной от идеологии, мифов и субъективизма. «Родина слонов» - проект, посвящённый как раз такой истории, исследованиям, проводящимся ради чистого любопытства, ради удовольствия познания мира, ради получения чистого знания. Здесь можно услышать , а теперь и прочитать, прямую речь лучших историков, археологов, лингвистов, антропологов и специалистов многих других специальностей. Всех тех учёных, которые годами скрупулёзно работают с источниками, изучают мёртвые языки, расчищают руины древних поселений и собственными руками поднимают из небытия историю человеческой цивилизации.

Михаил Родин – автор и ведущий программы «Родина слонов» на радио «Говорит Москва».

 

21 апреля 1985 г. в Мараварском ущелье в провинции Кунар (Афганистан) попала в окружение и была уничтожена 1-я рота советского спецназа под командованием капитана Н.Цебрука.

Рота осуществляла учебный выход в кишлак Сангам, расположенный в начале Мараварского ущелья в 10 км от границы с республикой Пакистан. В кишлаке противника не оказалось, однако в глубине ущелья были замечены моджахеды. В ходе преследования рота попала в засаду.

Мараварская рота (раскрыть) Мараварская рота (свернуть)

Состав 1-й роты
Командир роты — капитан Николай Цебрук
1-я группа — командир взвода лейтенант Николай Кузнецов, заместитель — сержант Игорь Нападовский
2-я группа — командир взвода лейтенант Александр Котенко, заместитель — сержант Виктор Тарасов
3-я группа — командир взвода лейтенант Александр Кистень, заместитель — сержант Александр Лебедев
4-я группа — командир взвода капитан Сергей Таран, заместитель — сержант Андрей Жуков

Выдвижение роты

27 марта 1985 года, менее чем за месяц до описываемых событий, 334-й ОО СпН который условно назывался 5-й отдельный мотострелковый батальон (5-й омсб), вошедший в состав 15-й обрСпН прибыл в г.Асадабад провинции Кунар из г.Марьиной Горки (БВО). 20 апреля 1985 года в 22 часа отряд выдвинулся из Асадабада через паромную переправу на реке Кунар, получив приказ прочесать кишлак Сангам, находившийся в Мараварском ущелье всего в 3 км от расположения части. По разведданным, в кишлаке был замечен наблюдательный пост моджахедов в количестве 8 — 10 человек. С господствующих высот по обеим сторонам ущелья 1-ю роту должны были прикрывать 2-я и 3-я соответственно. Это был первый самостоятельный выход отряда после ввода в Афганистан и отношение к нему было как к учебному выходу.

К 5 утра 21 апреля рота вышла на восточную окраину Сангама и прочесала его. Противника в кишлаке не оказалось, однако были замечены двое моджахедов, скрывающихся в глубине ущелья. Командир отряда майор Терентьев руководил выходом, находясь на наблюдательном посту у входа в ущелье. Получив доклад о группе душманов, он отдал приказ захватить или обезвредить противника. С этого момента 1-я рота капитана Николая Цебрука, разбившись на четыре группы, начала продвижение вглубь ущелья по его левой и правой сторонам к кишлаку Даридам. Таким образом, рота осталась без прикрытия сверху. Даридам располагался на 2 км глубже в ущелье относительно кишлака Сангам и визуально наблюдал его со своего наблюдательного пункта только командир 3-й роты, который и докладывал командиру отряда о происходящем.

Бой

Первой на окраине кишлака Даридам в бой вступила группа лейтенанта Николая Кузнецова. Командир роты капитан Цебрук, оставив со своей группой связиста и взяв четверых бойцов, отправился к месту боя; оставшиеся же поднялись по правому склону и залегли на каменной террасе, пытаясь закрепиться на склоне. Свидетели и люди, позднее анализировавшие события того дня, единодушны во мнении: ротный первым понял и осознал то, что уже произошло, и что неминуемо должно было произойти. Он был убит пулей в горло.

С этого момента командир отряда фактически теряет управление боем. Ловушка вокруг оторвавшейся от основных сил роты захлопывается. По проходящей по дну ущелья из Пакистана грунтовке на барбухайках моджахеды оперативно подтягивают подкрепление и выходят в тыл 1-й роте. На подходах к Даридаму в сторону 2-й и 3-й роты моджахеды выставляют посты, вооруженные крупнокалиберными пулеметами ДШК. Оставшиеся без поддержки основных сил бойцы 1-й роты пытаются зацепиться там, где их застал бой. Кто-то в последней надежде зажигает оранжевый дым. Несколько небольших групп закрепляются в дувалах. Силы неравны, а боекомплекта, который спецназовцы взяли с собой на учебный выход, хватает на считанные минуты настоящего боя.

В это время в Асадабаде спешно создавался сводный отряд из остававшихся в расположении части солдат. Бронегруппа отряда, усиленная танкистами соседнего пехотного батальона, двинулась на подмогу. Однако, тяжелая техника не могла переправиться через реку Кунар на пароме и ей пришлось спускаться к Наубадскому мосту в 10 км ниже по течению Кунара и лишь потом 13 км возвращаться назад в сторону Мараварского ущелья. Три километра по карте, которые казались такими близкими при планировании учебного выхода, превратились в 23 км по напичканной минами и изъеденной сухими руслами и оврагами афганской земле. Из всей бронегруппы в сторону Маравар прорвалась только одна машина. Судьбу роты Цебрука она уже не могла изменить, но не прибудь тогда эта БМП, неизвестно что было бы со 2-й и 3-й ротами, отбивавшими в этот момент атаки моджахедов.

Николай Кузнецов оттащил в укрытие прапорщика Бахмутова, раненного в руку, ногу и лицо (он остался жив), и вернулся к своим. Через несколько минут последний путь к спасению был отрезан. Оставшись без патронов, тяжело раненый лейтенант Кузнецов подорвал себя гранатой Ф-1. В этом же бою семеро бойцов (Бойчук, Вакулюк, Гавраш, Кухарчук, Марченко, Музыка и Мустафин), предпочтя смерть плену и истязаниям, взорвали себя штурмовой гранатой, сделанной из мины ОЗМ-72…

Во второй половине дня 21 апреля, когда сводная рота и бронегруппа вошли в Мараварское ущелье, навстречу им шли уцелевшие, выводя и вынося раненых товарищей. Они рассказывали об ужасной расправе взбешенных яростным отпором врагов над оставшимися на поле боя: им вспарывали животы, выкалывали глаза, жгли живьем. Ефрейтор Василий Федив, когда один из моджахедов решил добить его, первым перерезал басмачу горло.

По тревоге из Джелалабада на вертолетах были переброшены 1-й ОМСБ(154 ооСпН) спецназа и десантно-штурмовой батальон 66-й отдельной мотострелковой бригады. В горы вышел базировавшийся в Асадабаде 2-й мотострелковый батальон 66-й омсбр. Небольшой учебный выход фактически вылился в небольшую армейскую операцию силами четырёх батальонов. Несмотря на близость границы, в небе постоянно работали вертолеты и фронтовая авиация.
В первый же день из глубины ущелья в сторону Пакистана потянулись мирные жители. Моджахеды знали, что Советская армия не оставит на поле боя ни одного солдата, ни живого, ни мертвого. И тем не менее оказывали жесточайшее сопротивление. За следующие два дня 5-й ОМСБ потерял ещё троих бойцов. Несмотря на активные боевые действия, остальные три батальона не потеряли в Мараварском ущелье ни одного человека.

Погибшие

Погибших солдат собирали два дня. Многих пришлось опознавать по наколкам и красным петлицам. Последним было опознано тело сержанта Виктора Тарасова.
Всего в бою погиб 31 советский солдат:
ЦЕБРУК Николай Нестерович, капитан
КУЗНЕЦОВ Николай Анатольевич, лейтенант
БОЙЧУК Владимир Васильевич, рядовой
ВАКУЛЮК Александр Сергеевич, ефрейтор
ГАВРАШ Юрий Чеславович, младший сержант
ЖУКОВ Андрей Михайлович, рядовой
КАСЫМОВ Олег Мусурманкулович, сержант
КОМОГОРЦЕВ Никон Николаевич, ефрейтор
КУЛЬНИС Станислав Иосифович, сержант
КУРЯКИН Владимир Павлович, рядовой
КУХАРЧУК Василий Федорович, младший сержант
МАДИЕВ Исматулло Шамсоевич, рядовой
МАРЧЕНКО Вячеслав Валентинович, ефрейтор
МАТОХ Михаил Алексеевич, сержант
МОРЯХИН Виктор Гаврилович, рядовой
МУЗЫКА Василий Николаевич, рядовой
МУСТАФИН Наиль Маратович, рядовой
НАПАДОВСКИЙ Игорь Анатольевич, младший сержант
НЕКРАСОВ Владимир Леонидович, сержант
НОВИКОВ Андрей Константинович, рядовой
ОВЧИННИКОВ Олег Павлович, рядовой
ПОПОВ Владимир Викторович, рядовой>
СУЛИН Вячеслав Анатольевич, рядовой
ТАРАСОВ Виктор Васильевич, сержант
УРАЗБАЕВ Джумабек Гельдыевич, сержант
ФЕДИВ Василий Иванович, ефрейтор
ХАЙДАРОВ Сахоб Саатович, рядовой
ЧИХУНОВ Андрей Михайлович, рядовой
ЧУТАНОВ Абдурахман Тажиевич, младший сержант
ШАПОВАЛОВ Юрий Николаевич, рядовой.

Ответственность за гибель роты возложили на погибшего капитана Н.Цебрука, хотя доподлинно известно, что он продолжил двигаться вглубь ущелья в сторону Даридама по приказу вышестоящего командования. Отсутствие дозоров на горных высотах, а также сопровождения из вертолетов обусловили трагический исход боя для 1-й роты. Отметим, что несмотря на неравные условия и небольшое количество боеприпасов, никто из солдат и офицеров не был взят в плен. Многих погибших опознавали по комсомольским билетам, петлицам и жетонам. Их тела были изуродованы моджахедами.
Почти все погибшие были награждены Орденом Красной Звезды (посмертно). Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 ноября 1985 года - "За мужество и героизм, проявленные при оказании интернациональной помощи Демократической Республике Афганистан лейтенанту Кузнецову Николаю Анатольевичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза".

 

да... вот про что надо было снимать "9 роту"...

 

Присяга Национальной Народной Армии ГДР.

Я КЛЯНУСЬ:
Всегда верно служить моей Родине —
Германской Демократической Республике и
по приказу рабоче-крестьянского правительства
защищать ее от всех врагов.
Я КЛЯНУСЬ:
Как солдат Национальной народной армии
плечом к плечу с Советской Армией и армиями
союзных нам социалистических стран быть всегда
готовым защищать социализм от всех врагов,
не щадя своей жизни для достижения победы.
Я КЛЯНУСЬ:
Быть честным, храбрым, дисциплинированным,
бдительным солдатом,
беспрекословно повиноваться воинским
начальникам, со всей решимостью выполнять
приказы и всегда строго хранить военную и
государственную тайну.
Я КЛЯНУСЬ:
Добросовестно приобретать военные знания,
выполнять военные уставы, всегда беречь честь
нашей Республики и ее Национальной народной армии.
Если же я нарушу эту мою торжественную присягу,
то пусть меня постигнет суровая кара закона нашей
Республики и презрение трудящегося народа.

 

Чистота в Германии, а конкретно в Швабии, была не "врождённой" а весьма даже принудительной.
Долгое время немцы вываливали мусор, золу, сдохших домашних животных, кости и помои с кухни тупо за забор, или куда придётся. Как результат имели антисанитарию, болезни и загаженные до невозможности деревни и города. В 15 веке графа Вюртембергского достала эта вонь, и он начал издавать указы, что мол навоз и дерьмо, которое производит скотина и люди, надо вывозить за околицу или хотя бы "на речку", причём только ночью. На указы конечно забили, так как проверять их выполнение было нереально, а полицию к каждому сараю ставить дороговато, да и взятки и угощения для служителей закона отменить было трудно. Тогда граф издал новый указ, в результате которого швабских городах резко стало ЧИСТО. Суть указа сводилась к следующему: если вы заметили, что ваш сосед пару недель не убирает мусор, и не донесли на него, то наказан будет не только он, но и вы. А если вы донесли, то у вас есть право на часть его земли. В результате каждую субботу все демонстративно и тщательно убирали мусор перед своим двором, резонно опасаясь стукачества и соседских козней.

 

Геральдические короны

 

23 июля 1774 года, участвуя в сражении на горном перевале у деревни Шумы (ныне – Кутузовский перевал и пос. Кутузовка, севернее Алушты), где 3-тысячный русский отряд разбил турецкий десант, подполковник Михаил Кутузов первым поднял в атаку свой гренадёрский батальон из состава Московского легиона и был тяжело ранен в голову. Ранение посчитали смертельным: пуля ударила между глазом и виском, вышла на пролёт в том же месте на другой стороне лица, близ правого глаза. Однако Кутузов выжил, хотя и лишился глаза. Государыня Екатерина встретила героя этого сражения с особой милостью, наградила его орденом Св. Георгия 4 класса и отправила на излечение в Европу. Кутузов объехал Германию, Италию, Францию, Голландию и Англию и использовал два года пребывания в Европе для военного образования.

Бой у деревни Шумы связан с малоизвестным драматическим эпизодом времен «покоренья Крыма». После занятия Крымского полуострова русскими войсками в ходе русско-турецкой войны 1768–1774 гг. в ряде поселений, в том числе и в Ялте, были размещены гарнизоны. Так, гарнизон Ялты составляли две роты Брянского полка под командой георгиевского кавалера майора Самойло Салтанова, т. е. чуть более двухсот солдат при двух орудиях. Руины средневековых укреплений были подготовлены для обороны и усилены полевыми земляными сооружениями. Возле церкви были поставлены обе пушки. В самом храме, видимо, расположили пороховой склад.

В июле 1774 года русско-турецкая война фактически была завершена. Турки потерпели полное поражение в этой войне. 10 (21) июля 1774 в лагере при деревне Кючук-Кайнарджи (Болгария) был подписан мирный договор. Порта уступала России Кубань, Азов, Таганрог, Еникале, Керчь, Кинбурп и часть черноморского побережья между Днепром и Южным Бугом. Крымское ханство объявлялось независимым от Османской империи. Русские торговые суда получили право свободного плавания по Черному морю и прохода через проливы Босфор и Дарданеллы в Средиземное море. Однако турки не собирались отдавать Крым и 17-18 июля 1774 года высадили на Южном берегу Крымского полуострова мощный десант трапезундского паши Гаджи Али бея (около 30 тыс. штыков).

Десант стали высаживать около Алушты. Расчет турецкого командования был прост, русских солдат здесь было очень мало - всего 150 егерей из Московского легиона (был сформирован указом Военной Коллегии 10 октября 1769 г.), под командованием секунд-майора Николая Федоровича Колычева. Поэтому турки посчитали, что при высадке десанта особого сопротивления не будет. Но к удивлению турецкого командующего Гаджи-Али-бея, сразу начались неприятные неожиданности. Русский гренадеры 6 часов удерживают Алушту. Позже солдаты все же отступили, но по серьёзной причине – кончились боеприпасы. После этого часть турецкого десанта отправилась к селению Ялта. Наступление турков сопровождалось резнёй местных христиан.

Ранним утром 19 июля ялтинский гарнизон узнал о приближении неприятеля. С рассветом турецкие корабли подошли со стороны Гурзуфа и начали высадку войск на берег Ялтинского залива. Русские солдаты открыли ружейный и артиллерийский огонь, он причинил туркам ущерб, но остановить высадку десанта не мог. Основные турецкие силы высадились западнее, при устье Учан-Су, вне досягаемости русских пушек. Селение было окружено со всех сторон, отступать было некуда. Турки пошли на штурм. Майор Салтанов организовал упорную оборону. Ружейные залпы и картечь не позволяли турецким солдатам приблизиться к укреплению и задавить малочисленный русский гарнизон числом. Однако положение было критическим. Бой шёл уже несколько часов, неприятель имел подавляющее численное преимущество, надежды на помощь не оправдались (все восемь посыльных были перехвачены турками), число раненых росло, боеприпасы заканчивались.

Ситуация требовала от майора Салтанова решительных действий. Было решено идти на прорыв. После полудня, пушки были заклёпаны, чтобы не достались туркам, оставшиеся солдаты построились в каре и пошли в штыковую атаку. Турки не ожидали такой наглости от русских, и солдатам Брянского полка удалось пробить кольцо окружения и отступить в лес. Турки стали преследовать героев. В мелколесье и скалистых склонах удержать строй было нельзя, бой завязался с новой силой. Турки смогли реализовать своё численное преимущество. Русский отряд нёс тяжёлые потери, но дрался и шел. Яростный бой продолжался до ночи. Несмотря на вражеский огонь и атаки, брянцы нанося тяжелый урон неприятелю, продолжали движение к своим основным силам. В этом кровавом бою полегло 205 русских витязей, вместе с майором Салтановым, который пал с оружием в руках. Прорвались в горы, и вышли к своим 17 воинов: 2 офицера и 15 нижних чинов. В этом бою турки не смогли взять ни одного пленного. Не сдались и жители-христиане, и видимо, оставшиеся тяжелораненые солдаты, в храме Св. Иоанна. Они знали, что пленных турки подвергают зверским пыткам, поэтому отказались сдаваться. Тогда турки взорвали храм.

Из Симферополя выступил отряд русских войск (коло 3,5 тыс. солдат) под командованием генерал-майора В. П. Мусина-Пушкина и не позволил туркам проникнуть вглубь Крыма. 23 июля в решительном сражении при деревне Шумы русские солдаты разгромили 8 тыс. янычарский авангард (командующий Тузчи-оглу Исмаил-ага). Турецкие войска отступили к побережью и опасаясь окружения, вскоре погрузились на корабли и покинули берега Крыма.

Автор: Самсонов Александр

 

Какой симболичный шлем

 

"Наш подарок не столь символичный" (с) ШырлиМырли

 

Интерестно, а ребята-древнедизайнеры понимали, что мастерят членоголовых солдат со шлемами в виде мужского пологого?